Читаем Театр (Шум за сценой) полностью

РОДЖЕР. Так, так. Опять дверь в кабинет открыта. Что здесь происходит? /Слышит стук наверху./ Стучат наверху! /Бежит наверх./ О боже, что здесь происходит?! /Видит, что нет ручки./ О боже! Да не стучи, послушай? Я не могу, потому что эта ручка того... так сказать... Ты давай сама, ну... Сама давай... Давай... я хочу сказать, кто б там ни сидел... Слышишь, слышишь меня, дорогая? Да кончай ты барабанить? Я отсюда не могу, понимаешь? /Открывает дверь в спальню./ Эй, давай сюда, отсюда! Вон там протиснись через это вон... и слезай вниз, понимаешь?.. Как-то надо, выходить из этого... Ну, ей-богу... /Уходит в спальню./

/Из кабинета выходит ФИЛИПП с квитанцией и конвертом, В роли его опять ФРЕДЕРИК, у которого на лбу лейкопластырь, и еще один, окровавленный, на носу./

ФИЛИПП. Последнее уведомление... Будут приняты меры... Судебное разбирательство...

/Наверху РОДЖЕР выходит из спальни и тянет за собой ВИКИ, ФИЛИПП глядит на них в полном недоумении./

РОДЖЕР. Ах, это ты?

ВИКИ. Конечно; я. Это ты загнал меня сюда в темноту, в эти черные простыни.

РОДЖЕР. Тихо, я загнал тебя вон туда. Тебе, скажи, удалось протиснуться через...

ВИКИ. Я заперла дверь? Это ты запер дверь.

РОДЖЕР, Не мог я ее запереть. Смотри, отлетела.

ВИКИ. Кто-то запер дверь.

ФИЛИПП. Простите меня, ради бога. /Скрывается в кабинет./

РОДЖЕР. Ну, хорошо, не можем мы тут стоять в таком виде!

ВИКИ. В каком виде?

РОДЖЕР. Я хочу оказать, когда люди все время снуют туда-сюда...

ВИКИ. Хорошо, я могу снять это...

РОДЖЕР. Но только вот здесь, здесь!.. /Уводит ее в спальню./

/С опаской выходит ФИЛИПП из кабинета опять с налоговой квитанцией/

ФИЛИПП. Последнее уведомление. Меры будут приняты...

/Из спальни появляется РОДЖЕР. В руках аптечка, За ним - ВИКИ. ФИЛИПП смотрит на них./

ВИКИ. А теперь что?

РОДЖЕР. Грелка?.. Я ее туда не клал, эту аптечку?

ВИКИ. И я тоже.

ФИЛИПП. Виноват, виноват. /Опять уходит./

РОДЖЕР. Кто-то там наливает в аптечки горячую воду... /Уходит/

ВИКИ. Уж не думаешь ли ты, что здесь привидение? /Тоже уходит/

/Появляется ФЛАВИЯ наверху./

ФЛАВИЯ. Дорогой мой, дорогой мой...

ФИЛИПП /осторожно выглядывает из кабинета, робко машет квитанцией, собираясь говорить./

ФЛАВИЯ. Дорогой, ты ложишься или нет? /Уходит в спальню./

/Снова появляются РОДЖЕР и ВИКИ из ванной./

РОДЖЕР. Что ты сказала?

ВИКИ. Я? Я ничего не говорила.

/ФИЛИПП опять уходит в кабинет./

РОДЖЕР. Я хочу сказать: сначала была ручка, теперь - аптечка. То есть грелка...

ВИКИ. У меня прямо мурашки по телу.

РОДЖЕР. Ну, накинь что-нибудь на себя...

ВИКИ. Я бы пошла и накрылась одеялом с головой.

РОДЖЕР /хочет открыть дверь в спальню/. Подожди секунду. А куда я дел сардины? /Идет вниз./ Ты подожди здесь.

ВИКИ. Об этих старых домах всегда рассказывают странные истории.

РОДЖЕР. Здесь внутри полный модерн. Отопление на мазуте, так сказать...

ВИКИ. Что? Кто там?

/РОДЖЕР глядит вокруг, прислушивается./

РОДЖЕР. Сардины! Они пропали! /Видит сардины./ Нет, они не пропали. Они здесь. Боже мой, господи, да что же это такое?! /Поворачивается и идет к двери./

/Через переднюю дверь вползает ФЛАВИЯ. Она забирает сардины и уползает обратно./

...Оставишь тарелку сардин на две минуты, и уже чего никак не ждешь... ух; я хочу сказать, в наши-то времена... единственное, что еще осталось, так хоть найти, когда возвращается тарелка этих... нет... Я хочу сказать, это действительно странно...

ВИКИ. Нет, тут что-то нечистое происходит. Я, правда, лягу и накроюсь с головой. /Застывает на месте при виде пустого стола, рядом с дверью спальни./

РОДЖЕР. Потому что я хочу сказать: вот они, где я их оставил... /И тут видит, что сардин уже нет./

ВИКИ. Сумка!

РОДЖЕР /идет вниз, чтобы понять, в чем дело. ВИКИ бежит за ним. ФЛАВИЯ реагирует на слово "сумка"/. Может, миссис Крокетт. Я хочу сказать, может она... Что происходит, господи! /Роджер поворачивается к Вики, и Флавия тут же вползает и опять ставят сардины на стол./

ВИКИ. Сумка!

РОДЖЕР. Сумка?

ВИКИ. Сумка, сумка! /Тянет Роджера наверх/

РОДЖЕР. Что ты имеешь в виду - сумка, сумка? /Глядит через перила и опять видит сардины./

ВИКИ. Сумка! Сумка!

РОДЖЕР. Сардины! Сардины!

/В это время дверь спальни открывается, и рука Флавии ставит сумку на стол./

Ну, какая сумка?

ВИКИ /уставилась на сумку/. Нет сумки...

РОДЖЕР. Ну как нет сумки?

ВИКИ. Твоя сумка! Вдруг! Здесь! Теперь исчезла!

РОДЖЕР. Да она в спальне. /Видит сумку./ Она была в спальне. Я там ее оставил. Я сейчас опять ее туда отнесу. /Хочет открыть дверь в спальню, но дверь сама распахивается и оттуда ФЛАВИЯ подает ему коробку./

ВИКИ. Не ходи туда!

РОДЖЕР /хватает коробку и прикрывает дверь/. Коробка!

ВИКИ. Коробка?

РОДЖЕР. И то, и другое, видишь? Ничего не пропало.

ВИКИ. Ой, а мои документы?

РОДЖЕР. Да что же, черт возьми, происходит? Где миссис Фрачетт? /Спускается вниз с сумкой и коробкой./ А ты подожди в спальне.

ВИКИ. Нет, нет, нет! /Бежит вниз./

РОДЖЕР. Тогда оденься!

ВИКИ. Я туда не пойду!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах
Афганец. Лучшие романы о воинах-интернационалистах

Кто такие «афганцы»? Пушечное мясо, офицеры и солдаты, брошенные из застоявшегося полусонного мира в мясорубку войны. Они выполняют некий загадочный «интернациональный долг», они идут под пули, пытаются выжить, проклинают свою работу, но снова и снова неудержимо рвутся в бой. Они безоглядно идут туда, где рыжими волнами застыла раскаленная пыль, где змеиным клубком сплетаются следы танковых траков, где в клочья рвется и горит металл, где окровавленными бинтами, словно цветущими маками, можно устлать поле и все человеческие достоинства и пороки разложены, как по полочкам… В этой книге нет вымысла, здесь ярко и жестоко запечатлена вся правда об Афганской войне — этой горькой странице нашей истории. Каждая строка повествования выстрадана, все действующие лица реальны. Кому-то из них суждено было погибнуть, а кому-то вернуться…

Андрей Михайлович Дышев

Детективы / Проза / Проза о войне / Боевики / Военная проза
Стилист
Стилист

Владимир Соловьев, человек, в которого когда-то была влюблена Настя Каменская, ныне преуспевающий переводчик и глубоко несчастный инвалид. Оперативная ситуация потребовала, чтобы Настя вновь встретилась с ним и начала сложную психологическую игру. Слишком многое связано с коттеджным поселком, где живет Соловьев: похоже, здесь обитает маньяк, убивший девятерых юношей. А тут еще в коттедже Соловьева происходит двойное убийство. Опять маньяк? Или что-то другое? Настя чувствует – разгадка где-то рядом. Но что поможет найти ее? Может быть, стихи старинного японского поэта?..

Александра Борисовна Маринина , Александра Маринина , Василиса Завалинка , Василиса Завалинка , Геннадий Борисович Марченко , Марченко Геннадий Борисович

Детективы / Проза / Незавершенное / Самиздат, сетевая литература / Попаданцы / Полицейские детективы / Современная проза
Женский хор
Женский хор

«Какое мне дело до женщин и их несчастий? Я создана для того, чтобы рассекать, извлекать, отрезать, зашивать. Чтобы лечить настоящие болезни, а не держать кого-то за руку» — с такой установкой прибывает в «женское» Отделение 77 интерн Джинн Этвуд. Она была лучшей студенткой на курсе и планировала занять должность хирурга в престижной больнице, но… Для начала ей придется пройти полугодовую стажировку в отделении Франца Кармы.Этот доктор руководствуется принципом «Врач — тот, кого пациент берет за руку», и высокомерие нового интерна его не слишком впечатляет. Они заключают договор: Джинн должна продержаться в «женском» отделении неделю. Неделю она будет следовать за ним как тень, чтобы научиться слушать и уважать своих пациентов. А на восьмой день примет решение — продолжать стажировку или переводиться в другую больницу.

Мартин Винклер

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза