Театр тающих теней. Словами гения

Неожиданно для себя замечает, что думает о Виторе. Так странно — ей же никогда не нравились военные! Коротко стриженные. Застегнутые на все пуговицы. Живущие по уставу. Никогда не нравились! Только свободные художники. Как Луиш.

Как Луиш?

Еще она никак не может понять, ухаживает ли за ней Витор или выполняет приказ генерала, отданный на новогоднем приеме.

Чуток. Обходителен. Но эти странные разговоры: «В какой стране вы живете?!»

— Ты же ведешь главные выпуски новостей! А у самой пелена на глазах! — говорит не самые приятные вещи Витор, а она следит за движениями его губ. Будто чувствует его поцелуй на своих губах.

О чем это он?..

Красив он? Наверное. Совсем другой красотой, чем Луиш.

Гранки книги генерала несколько дней так и носит с собой, благо в моду вместо недавних «кошелечков» вошли большие и вместительные дамские сумки. Носит, пока пакет не вываливается в гримерке прямо на пол.

— Что за манера тяжести таскать! Искривишь позвоночник, кому кривая нужна будешь!

Костюмерша откладывает в пепельницу наполовину докуренную сигарету, ободок красной помады остается на фильтре. И привычно бурчит, помогая ей собирать листы с пола, — пятый размер груди в таких наклонах не помощник.

Пока ее причесывают для вечерних новостей, начинает читать гранки. Первые десять страниц не знает, как себя заставить прочесть, трудно сосредоточиться. Потом уже не может оторваться.

Становится не по себе. Как много она не знала. И не знает. О своей стране.

Читает в перерыве между съемок, во время грима, вечером дома…

«Желать выиграть партизанскую войну путем военного решения — значит заранее признать поражение, если только нет неограниченных возможностей продолжать ее бесконечно, превращая ее в учреждение».

В ее стране идет война?!

«Любая стратегия, основанная на строгом проведении политики навязывания такого тяжелого военного бремени, в конце концов приведет к опасности для самих целей национального существования, ради которых и делаются все эти затраты».

И эта война из далеких неведомых ей колоний может перекинуться на континент?! Прийти к ее дому?!

Через пару недель, к моменту выхода книги из печати, приглашение генерала ди Спинола на интервью еле удается согласовать через службиста.

Непонятно. Раньше гостей такого ранга ей принудительно навязывали. Только что назначенный заместителем начальника Генерального штаба Вооруженных сил страны Спинола выпускает книгу, как в таких случаях говорят американцы, бестселлер, в магазинах уже не достать, а у телестанции проблемы с тем, чтобы пригласить его на интервью?! Что происходит? То да, то нет. То «срочно зовем», то «ни в коем случае». То синхрон в кабинете, то БэЗэ с нарезкой из книжных магазинов…

Что у них там за подводные течения? На какой фазе этот странный маятник остановится?!

Останавливается на интервью в прямом эфире вечернего выпуска новостей.

Витор приходит вместе с начальником. Пока генерал Спинола говорит про будущее страны, в которое невозможно входить с таким прошлым, она краем глаза в сторону следит — смотрит ли на нее Витор, видит ли, как она хорошо сегодня выглядит?!

В студии особенно людно. Кто всех этих военных и гражданских пустил в эфирную зону?! Строгая пропускная система, обычно не пускают никого, а сейчас толпа, Витора за ними не разглядеть. Майоры, полковники, штатские с амебным видом. Другие штатские, лица которых не видно, но заметила руку, подавшую ей выпавший из эфирной папки лист с согласованными вопросами. Что-то зацепило в той руке? Что-то не так…

Уже провожая Эву вечером домой, Витор рассказывает подоплеку этой истории.

Начальник Генштаба генерал Кошта Гомеш в конце декабря пробил новую должность своего заместителя специально для генерала ди Спинолы. Назначение удалось согласовать к 17 января. Свою книгу Спинола, разумеется, представил премьеру Каэтану, и у «младшего диктатора» вопросов она не вызвала. Публиковать разрешил. Издательство «Аркадия» напечатала огромный тираж — сто тысяч экземпляров, который стали просто сметать с прилавков. Но «старая гвардия» — правоконсервативное крыло армейского генералитета, считающее своей заслугой липовую победу над партизанскими бунтами в Африке, ополчилось на книгу. Стали давить на аппарат Каэтану, его ближайших помощников и на самого премьера. Противоборство в руководстве усилилось. Поэтому интервью то согласовывали, то запрещали.

«Противоборство в руководстве страны…» С детства и до этого дня была уверена, что живет в единой, неделимой, великой, осененной светом Великого.

Витор прав, она не знает, в какой стране она живет? Жила.

— Раскол в армии почему? — рискует прямым вопросом признать свое политическое невежество Эва.