Театр. Том 1

Не надо докучать упреками богам,
Поступков ваших пыл сейчас опасен вам.
Вы, собственной судьбой рискуя без причины,
Хотите от суда спасти христианина,
Забыв, что Деций наш об этой секте злой
Всем говорит всегда с презреньем и хулой!
Проступок дерзкий ваш его разгневать может
И милости его мгновенно уничтожит!

Север.

Для заурядных душ подходит твой совет!
Я Децию слуга, но быть рабом — о нет!
Судьбой и жизнью он моей повелевает,
Но честь моя ему подвластна не бывает.
Я слышу чести зов — ему покорен я,
И пусть потом судьба изменится моя,
У каждого из нас судьба непостоянна,
Но доблестная смерть для каждого желанна!
Притом скажу тебе, мой верный Фабиан:
Клевещут часто зря на секту христиан.
Причин тому отнюдь не зная и не видя.
Наш Деций сам не прав, их слепо ненавидя.
Из любопытства я приглядывался к ним —
В деяньях колдовских мы часто их виним,
И часто их казнит народа воля злая,
Обрядов тайных их пока не понимая.
Но Элевсинские обряды все же чтим,^{120}
Хотя не знают их ни Греция, ни Рим,
Притом в чести у нас не только наши боги,^{121}
Лишь к богу христиан мы почему-то строги!
Египетским смешным, чудовищным богам
Построил гордый Рим великолепный храм,
Уже давно людей мы делаем богами,^{122}
Наполнив небеса царями и вождями,
Но как ни пышен их имен апофеоз —
Сомнителен эффект таких метаморфоз!
Бог секты христиан — единый, неизменный,
Все волею его творится во вселенной,
А наши, как-никак, по чести говоря,
И ссорятся, как мы, и часто спорят зря!
Пусть за мои слова я понесу расплату —
У нас богов, сказать по правде, многовато.
Поверь мне: хороши и нравы христиан —
Все чтут они закон, который богом дан,
Их гонят, их клеймят, поносят, истязают,
Но молятся они за тех, кто их терзает.
Солдат надежней их не знает гордый Рим —
Христианин везде, всегда неустрашим!
Отчаянны в бою, пред казнью не строптивы —
Они смелы, как львы, как агнцы, незлобивы!
Я так жалею их, что должен защищать!
Мы с Феликса начнем: его злосчастный зять
Не должен быть казнен! Его спасти хочу я,
И чести и любви победу торжествуя!

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Феликс, Альбин, Клеон.

Феликс.

Ты видел, мой Альбин, как был Север жесток?
Как пышет ярость в нем, как мой плачевен рок?

Альбин.

Лишь благородство в нем я видел, восхищаясь
И вашей строгости отцовской изумляясь!

Феликс.