Тебе будет страшно

Маленькая ладошка продолжала холодить Сашину руку, и она отпустила девочку, сделав вид, будто зачесался нос. Анна тут же сникла и молча остановилась.

— Ты чего? Пойдём.

Девочка зашагала, сверля Сашу взглядом.

— А у тебя есть друзья?

— Нет.

— А в школе?

— Я не хожу в школу.

— Анна на домашнем обучении. У неё прекрасные преподаватели, а после местной школы получаются одни плотники и поварихи, — отчеканила домоправительница, шедшая на пять шагов впереди.

— Ясно…

Анна молчала. Она шла медленно, неуверенно, будто плелась на невидимой привязи рядом с Сашей.

— А как ты проводишь время?

Она немного приободрилась, но ответив, тут же снова умолкла.

— Жду, когда произойдёт что-нибудь интересное.

— А что для тебя интересно?

— Всё, что происходит.

Ответ ввёл Сашу в недоумение. Какое-то время все шли молча, и она с притворным интересом разглядывала тропинку.

— Море! — воскликнула она, подняв глаза.

Оно появилось из-за холма так неожиданно, будто кто-то только что плеснул синюю краску на холст. Горизонт отделялся чёткой тёмной линией. Школьная учительница изобразительного искусства ругалась на Сашу, когда она так рисовала море. Она говорила, что в природе нет таких резких переходов. «Посмотри на Айвазовского! Ты видела у него что-нибудь подобное?» Нет, такого Саша у него не видела, зато прямо сейчас перед её глазами огромное море отделялось от затянутого лёгкими облаками неба чёткой, почти что чёрной линией, которую природная кисть провела по водной линейке.

— Ты любишь купаться?

— Я не купаюсь.

— Не купаешься?.. Почему?

— И ты не будешь. Здесь вода всегда холодная. Ледяная.

— Правда?.. — расстроенно протянула Саша. — Жаль…

Тропинка взбиралась на пригорок и затем резко скатывалась вниз по крутому склону. Саша изучающе разглядывала водную гладь, почти что ровную. Такого у Айвазовского тоже не увидишь. Не успела она оглянуться, как Анна, по-видимому, оступившись, полетела с холма. Саша тут же бросилась ей на помощь, но смогла настигнуть только у подножья, когда девочка уже распласталась на траве. Её невидящие глаза смотрели на небо.

— Анна! — вскрикнула Саша.

Та тут же перевела взгляд на неё, и её губы подёрнула улыбка.

— Тебе не больно? Ты в порядке?

Она принялась ощупывать её тельце, и подопечная тут же вскочила на ножки, как ни в чём не бывало.

Боясь повторения инцидента, Саша взяла по-прежнему ледяную руку Анны в свою и больше не отпускала.

— Испугалась? — спросила девчонка, будто её позабавило произошедшее.

— Да.

— А мне не страшно. Я ничего не боюсь. А чего ты боишься?

— Не знаю, — Саша пожала плечами. Её мысли всё ещё были в том моменте, когда Анна, словно тряпичная кукла без мышц и костей, катилась с пригорка.

— А ты подумай.

Саша со вздохом посмотрела на неё и уткнулась взглядом в её жуткие глаза. Ответ напрашивался сам собой, но это было явно не то, чем стоило делиться.

— В детстве боялась темноты…

— А сейчас не боишься?

— Нет, наверно. Могу испугаться того, кто скрывается в тёмном переулке, но не самой темноты.

Шутка прозвучала немного неуместно. Саша говорила с десятилетней домашней девочкой, а не с ровесником за бутылкой пива. От этого ей стало неловко.

— Значит, ты боишься тьмы внутри него.

Саша сглотнула и снова посмотрела на Анну. Никто из детей её возраста, с которыми ей доводилось встречаться раньше, никогда не говорил ничего подобного. «Мне нравится Нюша!», «Да ну фигня!», «Не хочу макароны!», «Да ты лох!» — да, но такое… определённо нет.

— Скорее, того, что эта тьма может со мной сделать.

— Да. В самой тьме нет ничего страшного. Пока она спит.

— Вот церковь, — сказала домоправительница, чем спасла Сашу от продолжения этого странного разговора. Странного и жуткого.

«У неё, случаем, нет непреодолимой тяги к препарированию кошек?.. или людей…»

За соседним холмом виднелся купол местной церквушки с покорёженным крестом. Это казалось единственным изъяном в повсеместной идиллии. Он свисал вниз, будто стараясь сползти с верхушки и скрыться в неведомом направлении.

— А что здесь случилось? — спросила Саша у домоправительницы.

— Недавно был сильный ураган, черенок ржавый, вот и погнулся.

С холма открывался вид на небольшую старую, но явно отреставрированную церковь. На лавочке неподалёку от входа сидели две женщины: одна в годах, второй было не больше сорока. Обе носили длинные платья и выглядели как манекены на экспозиции, демонстрирующей крестьянский быт. И были такими же неподвижными. Одна уставилась вдаль и никак не реагировала на приближающуюся группу людей, вторая смотрела на собственные колени, будто в них было что-то интересное.

Все трое молча проследовали мимо них. Елизавета Романовна остановилась у церкви и сказала:

— Сядьте на стул у входа. Вы только нянька, а не прихожанка.

У Саши и без того в планах молитв и покаяний не значилось, но подобное замечание показалось крайне странным. Кому она сделает хуже, если поставит свечку-другую?

— А там выдают косынки?

— Они вам не понадобятся.

— Ну… ладно…