Тебе желаю счастья

Затаился, чтобы в самый уязвимый момент наброситься.

И так оно и было.

Их бешеный, страстный, необузданный секс на заднем сидении его тонированного сарая взорвал внутри Анжелы невидимый спусковой крючок, распахнув двери в некогда собранное по частичкам сердце. И оно, словно отведав молодильных яблочек, взращенных на живой воде, возрождалось, накрепко срасталось, избавлялось от шрамов. Сердце, полное похороненной некогда в нем безответной любви, вырывалось из-под контроля разума, стремилось к власти.

После этого изменилось все. Они с зеленоглазым словно рванули в пропасть с кипящей лавой похоти и страсти. Он разрушил все барьеры и предрассудки. Он брал ее, как последнюю шлюху, но Анжела чувствовала себя при этом все той же королевой. Оттраханной до полубессознательного состояния королевой.

Ложиться в одну постель с Калининым становилось с каждым разом все сложнее. Но Анжела трудностей не боялась. Знала, что зеленоглазое наваждение в скором времени пройдет, а Станислав надежен, верен, бесповоротно влюблен в нее.

Пока ее все устраивало, и девушка не спешила что-либо изменять.

А потом Анжела залетела.

Тупо.

Глупо.

Случайно.

Хотя… Случайно ли?

И кто бы из двух ее любовников не оказался в этом виновен, в отцы будущему ребенку Анжела без особых раздумий определила Станислава.

Зеленоглазому и вовсе не стала сообщать таких новостей. Ясное дело, рано или поздно он все узнает. Что-то сопоставит, посчитает, захочет выяснить. Но к тому времени Анжела планировала уже быть счастливой супругой Калинина. Потому что в любви его не сомневалась. Потому что надежен он и проверен годами.

А зеленоглазый так ни разу и не сказал ей этих банальных, но таких необходимых слов. Между ними страсть, химия, может даже ядерная физика. Но не любовь. Вернее, невзаимная любовь.

Второй раз разрывать порочную связь было еще сложнее. Но тут уж здравомыслие взяло верх, и чтобы исключить предательство собственного тела, Анжела умотала на острова, прикрыв бегство так кстати подвернувшимся ремонтом в их новенькой квартире.

Зеленоглазый, ожидаемо, узнал о предстоящей свадьбе (но не о беременности), однако реакция его оказалась бурно протестующей. По правде говоря, он был в бешенстве.

Сердце Анжелы ёкнуло.

Кольнуло то ли радостью, то ли страхом.

Она и сама уже не была уверена в том, чего хочет на самом деле.

И если бы ей не было настолько плохо физически (ох уж этот мерзкий токсикоз), Анжела наверняка нашла бы время разобраться в себе.

Но все, чего ей сейчас хотелось — смотреть на безмятежные волны, слушать радио-хиты и жрать мясо!

Именно так.

Именно жрать. И именно мясо.

Сочные стейки, томленые ребрышки с клюквенным соусом, тушеная с травами говядина, каре ягненка и даже жирные баварские колбаски. Все поглощалось в неимоверных количествах. Анжела чувствовала себя голодной анакондой, способной проглотить целого кабанчика. Любимое долгие годы правильное меню вызывало тошноту. Овощи попросту не способны были утолить ее зверский аппетит. А от малейшего чувства голода в Анжеле просыпалась такая безудержная и невыносимая стерва, что ей опасно было находиться среди людей.

Это утро ничем не было примечательным. Волны ласково лизали ее загорелые стопы, шум прибоя успокаивал нервозность, бекон спокойно переваривался в желудке.

Жизнь была безмятежна и прекрасна.

Ровно до той минуты, пока в Инстаграм ей не написал зеленоглазый. Нет, в его сообщении не было ни приветствий, ни признаний, ни угроз. Там была лишь ссылка на профиль.

Профиль человека с ником Синяя Борода — да!

Глава 24

Мудак обыкновенный.

Уверен, именно это вытатуировано на моих руках.

Кошусь взглядом на соседнее сидение, где безотрывно уткнувшись в окно, будто там транслируется захватывающий блокбастер, а не рябят стволы деревьев, сидит Стрекоза.

С того самого разговора на качелях девчонка словно выложила между нами стену, отгородившись ею от общения, хотя продолжает усиленно делать вид, что все в порядке. Думает, я верю в ее усталость и головную боль.

Нет, в них я, конечно, верю.

Но не они послужили причиной ее отстранения.

Язык тела Февронии говорит об обратном. Задумчивая мордашка отвернута, чтобы ни в коем случае не соприкоснуться со мной взглядом. Ноги скрещены. Руки переплетены под грудью. Даже волосы заплетены в косу. Более закрытой позы и выдумать невозможно.

И глядя на ее фигурку, хрупкость которой лишь подчеркивается нелепой безразмерной желтой толстовкой, я ощущаю ее бремя из одиночества, растерянности, стыда и угрызений совести.

И каждой клеткой чувствую, что эмоции эти должен испытывать я.

Не она.

В усиленные заверения Стрекозы о том, что между нами ничего не было, не поверил. Хотел, не скрою. Но не смог. Ложь сочилась из каждой наигранно беспечной фразы, которые щедро развешивала Рони на моих ушах. И слишком уж хорошо я помню, как мне хотелось ее касаться, прижиматься, целовать…

И это могло означать только одно.

Все у нас было.

Нет, не все, конечно.

Но что-то глубоко интимное точно.

А Стрекоза решила скрыть это от меня.

Почему? Ответ очевиден.