Тебе желаю счастья

Все вещи, принадлежащие Стрекозе, были вывалены из шкафа и буквально разодраны в лоскуты, а если верить глазам — изрезаны ножницами, моя палатка, служившая уютным гнездышком для маленькой розовой птички, была буквально вывернута наизнанку, дорогая гарнитура сломана, косметичка выпотрошена, постельное белье на кровати представляет из себя растерзанный ком…

Мне действительно стало страшно и холодный пот выступил на висках. Впервые я всерьез усомнился в адекватности Анжелики. Впервые с глаз спала пелена всепрощающего обожания и любви.

— Я прощаю тебе эту идиотскую интрижку лишь потому, что у нас будет ребенок, Станислав, — услышал я за спиной ледяной голос, вызвавший неприятные мурашки, — И лишь потому, что у нас за спиной больше десяти лет идеальных отношений. Каждый может оступиться. Я понимаю это. И я прощаю тебя. Не смотря на то, что такое благородство стоит мне огромных усилий и нервов, уже не говорю, как данный факт отразиться на нашем малыше. Мы забываем этот позорный и унизительный твой поступок и продолжаем готовиться к свадьбе. Все будет так, как мы планировали. Ни одна дрянь не встанет у нас на пути. Пообещай мне, что больше не увидишься с этой шлюшкой, я в свою очередь никогда не стану напоминать тебе о твоем предательстве, Станислав. Мы поженимся и будем растить нашего ребенка в мире и согласии. А сейчас мы уедем из этой дыры в нормальный отель и ты, как уже полагается, постараешься заслужить заново мое расположение.

— Анжела… У меня на фирме сейчас серьезные проблемы. Все свободные деньги, даже те, что были отложены на свадьбу и ремонт в новой квартире, запущены в дело. Поэтому торжество нам придется перенести на неопределенный срок. Не исключаю, что мы сделаем это уже после рождения ребенка. И ты права, я действительно тебе изменил. Поэтому будет лучше, если мы пока дадим друг другу время на то, чтобы все осознать и остыть. Будет лучше, если ты поживешь это время у своих родителей.

— Что? — она натурально опешила, словно я говорил на китайском, и она ни слова не поняла, — Станислав, ты что… ты бросаешь меня? Бросаешь нас? Из-за нее?

— Анжела. Я никогда не брошу своего ребенка. В этом ты можешь не сомневаться.

— А меня, значит, бросишь?! — взвизгнула она, вызывая болезненную пульсацию в моих висках.

— Это квартира моей бабушки, — предпочел я не отвечать на ее вопрос, потому что сам испугался промелькнувшей в голове совершенно четкой мысли о том, что — да, брошу. — А Феврония ее гостья. Ты ввалилась в чужое жилище, испортила чужие вещи и оттаскала за волосы ни в чем не повинную девушку.

— Ну, конечно! Ни в чем не повинную! Прямо агнец божий! Скажи еще, что девственница!

— Я сейчас уйду, а когда вернусь, то хочу видеть здесь полный порядок.

— Что? — ее глаза и рот распахнулись так широко, что совершенно изуродовали прекрасное кукольное личико. — Я еще за подстилками твоими не убирала! Я — мать твоего ребенка! Я — потратившая на тебя всю молодость! Я — сделавшая из тебя того, кто ты есть! Знаешь что, Калинин! Это уже чересчур! Только попробуй сделать хоть шаг за эту дверь!

— Прекрати истерику. Это вредно для ребенка. Ладно. Вызову тебе такси.

Мне хотелось поскорее избавиться от орущей Анжелы, которая уже наверняка своими визгами перебудила весь дом. Только мой палец завис над кнопкой «заказать машину», как отвратительный вечер, плавно перетекший в отвратительную ночь, стал еще отвратительнее.

— Ой! — Анжела согнулась пополам, ухватившись за живот! — Ой-ой-ой! Как больно! Станислав, срочно звони в скорую!

Глава 27

К подъезду припарковалась машина скорой помощи. Из нее выскочили двое медиков, а спустя несколько минут показались обратно вместе со Стасом, несущим на руках Анжелу.

Сердце сжалось от стыда и страха.

Я чувствовала себя виноватой. Так не должно было случиться. Если бы я только знала о существовании этого малыша, то никогда бы не показалась на горизонте Калинина. Наверное, мне и самой было бы проще никогда не знать требовательных и удивительно мягких его губ, сильных и уверенных объятий, головокружительного и порочного удовольствия.

Да. Так было бы проще. Так было бы лучше.

Не чувствовать этой всеобъемлющей тоски. Неразделенной любви и страсти. По-детски наивной. До глупости романтичной. До бесконечности невозможной.

Я всего лишь хотела сделать его счастливее. Показать, что могу любить его безгранично, что я уже не та глупая соседская девчонка, которая не могла без заикания выговорить и слова в его присутствии. Чтобы он убедился, что не зря рискнул собственной жизнью, не зря беспокоился обо мне, не зря делился самым сокровенным. А на деле… На деле я та, кто пришла и попыталась все разрушить. Подвергла опасности самое дорогое, что только может быть у человека — его ребенка. Ни в чем не повинное существо.

И что теперь?