Тебя предупреждали…

Тридцать минут спустя мы встретились на улице. На ногах Майка были его любимые кроссовки, на лице – выражение крайней сосредоточенности:

– Готова?

– Насколько это возможно.

Размявшись как обычно под внимательным взглядом Билли, наблюдающего за нами из окна гостиной, Майк побежал по дороге, и я за ним. Казалось, к моим ногам привязали гири.

На другой стороне улицы Беа руководила утренним ритуалом поливки роз – кусты у старичков так густо цвели, что их аромат долетал даже до моего дома. Ледяные взгляды соседей кололи мне кожу. Ред же как ни в чём не бывало ухаживал за своими помидорами.

– Какой план? – шепнула я Майку.

– Брауны открывают бюро в девять. У нас есть час, чтобы добраться туда и успеть вернуться.

– Добраться туда зачем?

– Осмотреться. Может, найдём что-нибудь необычное.

У меня ёкнуло сердце:

– Не думаю, что у меня получится.

– Я бы не стал просить, будь у нас другие варианты, Паркер. Но время поджимает. – И он со всех ног помчался дальше по улице, а мне ничего не оставалось, как поспешить за ним. Ред едва заметно кивнул нам на прощанье, и под пристальными взглядами старичков мы свернули на Мэйн-стрит.

– Это безумие, – сказала я Майку. – Как мы проникнем внутрь?

Он улыбнулся и достал из кармана баскетбольных шорт связку ключей.

– Они от…

– Ага.

Я схватила его за руку и резко затормозила:

– Откуда?!

– Ред дал. У нас всего час, чтобы их вернуть. И чтобы всё выяснить. – Он умоляюще на меня посмотрел. – Что мы теряем?

– Всё, – пробормотала я, но побежала дальше к центру города.

Вскоре впереди показалось большое белое здание с колоннами и чёрными ставнями на старых окнах с вставками из неровных «лунных стёкол». Стоящий на аккуратно постриженной лужайке знак «Похоронное бюро “Феникс”» производил зловещее впечатление. Всё тело будто заледенело, и ноги, как и в прошлый раз, приросли к земле. Сердце было готово выпрыгнуть из горла.

Майк мягко взял меня за руку, отчего мой пульс только ускорился.

– Всё хорошо? – спросил он, не скрывая беспокойства. – Я могу сам всё сделать… Прости. Я в том смысле, что это, конечно, важно, но я не хочу заставлять тебя…

– Я в порядке, – солгала я, отпуская его руку. Он прав: выбора у нас нет. Старички что-то скрывают – и где ещё мы можем узнать правду? Я стиснула зубы и вскинула голову. – Через какую дверь зайдём?

Майк секунду смотрел на меня, а потом побежал за здание. Мы остановились у бокового входа, наполовину скрытого разросшимся розовым кустом. Майк недолго повозился с ключами, пока не нашёл нужный, и мы вошли внутрь.

Первое, что меня поразило, это знакомая смесь запахов цветов, свечей и химикатов. Мы с Майком на цыпочках прошли по узкому коридору до приёмной. Всё выглядело точно так, как мне запомнилось: холл в тускло-серых тонах с золотой отделкой, ковры неярких цветов, беспорядочно расставленные пыльные книги в шкафу сбоку и потёртый диван с парой подушек-думок – видимо, для придания уюта. Перед нами тянулись два коридора, и я хорошо помнила, что один ведёт к кабинету Браунов и конференц-залу, другой – к помещениям для служб.

Когда я была здесь в последний раз, меня стошнило в один из цветочных горшков.

Когда я была здесь в последний раз, я навсегда прощалась с папой.

Майк с сомнением посмотрел на меня:

– Ты точно в порядке? Можешь посторожить на улице, если хочешь.

Я подумала о папиных записных книжках – десятках страниц закодированных наблюдений за старичками, которые мы с Майком пока не разгадали. Представила мистера Брауна с папиной ногой, бегающего по району и мысленно хохочущего надо мной при каждой нашей встрече. Вспомнила соревнования. И вчерашний концерт. И кучу планов с подругами, которые мне пришлось отменить из-за расследования. Нет, я не дам им победить.

– Я останусь, – сказала я Майку. – Идём.

Мы дошли по коридору до кабинета, и Майк включил на телефоне таймер, чтобы тот напоминал нам о времени каждые десять минут – столько мы договорились тратить на обыск каждой комнаты, чтобы успеть покинуть «Феникс» и прибежать домой до того, как старички отправятся на работу.

Стараясь держать себя в руках, я шла, глядя себе под ноги. Мы повернули за угол, и свет здесь будто потускнел. Стены стали такого особого, режущего глаза белого цвета, и чем ближе мы подходили к кабинету, тем острее становился запах химикатов. Дверь оказалась не заперта, но лампы мы включать не стали, подсвечивая себе мобильными телефонами. Стены кабинета были покрашены в тёмный баклажан, из-за чего он казался теснее, чем был на самом деле. У задней стены стоял ряд закрытых шкафов для бумаг и пустой стол.

– А где компьютер? И принтер? – шёпотом изумился Майк.

Я пожала плечами и подошла к неровно висящим на стене картинам в деревянных рамах. Они были похожи на брызги чернил, как если бы кто-то опрокинул баночку с краской на пожелтевшую бумагу. Глядя на них, я почувствовала, как по спине пробежал неприятный холодок. Зачем вешать такое в кабинете?

Завибрировал таймер, испугав нас обоих, и мы с Майком переглянулись, расстроенные отсутствием интересных находок.

– Пошли в залы для служб, – предложил он.