Течение неба : Христианство как опасное путешествие навсегда

Идеология недостаточна потому, что она — середина между свободой и несвободой, а отнюдь не полная свобода. Свобода в ней есть постольку, поскольку идеология свободно выбрана. Но свободно выбранным тут оказывается принуждение. Человек, например, стремится к чему-то одному, но он знает, что ему следует стремиться к другому, — и делает над собой усилие. Так работает идеология, и на этом основан любой процесс воспитания и обучения — не только детей, но и взрослых. Но так — путем насилия, хотя бы человек и подвергал ему себя добровольно, — нельзя сделаться Богом. Над Богом не может быть вообще никакого насилия, и сама мысль об этом абсурдна.

Итак, для спасения необходимо, чтобы не только одно из противоречивых стремлений нашей души было устремлено к Богу, но чтобы вся вообще наша душа была устремлена туда же — чтобы все прочие цели потеряли для нас привлекательность.

Именно тогда и только тогда наше стремление к Богу будет свободным — и по-настоящему спасительным.

Евангелие говорит об этом много раз, но такие слова невозможно встретить ни в одном из тех пересказов Евангелия, что вошли в светскую культуру. Это, может быть, главное из того, ради чего Евангелие, а лучше весь Новый Завет, нужно прочитать самому, не довольствуясь пересказами.

Евангелие светской культуры — это альтруистическое учение «не от мipa сего» в том смысле, что оно «не приспособлено к жизни», но именно этим, может быть, и прекрасно… Реальное Евангелие — «не от мipa сего», но совсем на другой лад. Тот же Христос, Который говорит о Себе, что Он «пришел спасти мip» (Ин. 12,47), дает своим ученикам заповедь «не любите мipa и того, что в мipe» (1 Ин. 2,15). Конечно, нельзя спасать то, что не любишь, и Бог любит мip как Свое создание. Поэтому в другом месте сказано: «Так возлюбил Бог мip, что отдал Своего Сына…» (Ин. 3,16). Когда говорится о «нелюбви» или даже «ненависти» к мipy, имеется в виду другое: нельзя к этому мipy привязываться, нельзя впадать от него в зависимость. Нужно любить мip так и той самой любовью, которой любит мip Бог: это никак не слабее человеческих пристрастий, однако совершенно несовместимо с ними.

Для христианина весь мip — скопище не принадлежащих ему вещей. К ним относятся не только вещи, даже те, что могут считаться его собственностью по государственным законам, но также и его «внутренний мip» (хорошее название: ведь это, действительно, «мip» — все тот же, самый обыкновенный, но забравшийся к нам внутрь) — эмоциональные состояния, мысли… всё вообще, кроме того «я», которое в нем молится, и которое и является его по-настоящему внутренней реальностью.

Именно молитва, лишь иногда подкрепляемая усилием воли («насилием»), по-настоящему отрешает человека от мipa. Начинаясь как простое обращение к Богу, без всяких слов или в случайных словах, она вводит человека все глубже и глубже в другую, божественную реальность, не смешивающуюся с реальностью этого мipa, как вода и масло. Отведав сладкого, перестает хотеться горького. «В сладчайшем Иисусе мip прогорк», — скажет об этом В. В. Розанов, защитник мipa против христианства.

Отрешение от мipa может возникать и на почве какой-нибудь идеологии — и тогда человек начинает себя вести как слабоумный. Бывает, что обладавшего когда-то острым умом и душевной чуткостью человека становится не узнать. Тут происходит то, что идеология создала для этого человека новую модификацию, но все того же, старого мipa.

Истинное отрешение от мipa придает взгляду на мip больше трезвости даже тогда, когда раньше ее у человека не хватало. Да и откуда нам занимать трезвости в отношении ко всему, если не от Бога?

Молитва внешняя — определенными словами в определенное время — служит для того, чтобы поддержать извне молитву внутреннюю. Внутренняя же молитва — это как раз та, которая дает внутреннюю свободу и которая становится сразу и плодом, и условием всех прочих христианских добродетелей. Стоило бы сказать, что именно такая молитва и является настоящим «действием веры» — если бы это название уже не было приспособлено португальцами к совершенно другому случаю («аутодафе»).

Внутренняя молитва начинается с мысленного словесного обращения к Богу — постоянно повторяемого «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешнаго (грешную)» или просто «Господи, помилуй», — а если ум настолько занят другим, что не в состоянии это повторять, то хотя бы просто с памяти Божией — памяти о том, что Бог сейчас, здесь и рядом. Чем внутренняя молитва кончается — об этом трудно рассказывать даже тем, кто, в отличие от меня, это испытал. Это прямое видение Бога: человек Бога видеть не может (как много раз было сказано в Библии), но Бог-то Сам Себя видит, и поэтому Бога видят те, кто достиг обожения (так объяснил это в XIV в. св. Григорий Палама). Во всяком случае, даже для самого новоначального и погруженного до ушей в мipcкyю суету христианина внутренняя молитва открывается как окно в другую реальность.