Течение времени

– Алеша, выручайте. Мы с дамой сидели на скамейке тихо-мирно в глубине парка. И луна романтично освещала весь парк, кроме этой скамейки в тени кустарника и пальм. Короче, она меня неожиданно отпихнула, и так сильно, что я спиной приложился к фонарю, а его только что покрасили серебряной краской. Моя дама, не будем называть ее имени, стала буквально задыхаться от гомерического смеха, показывая на меня рукой и не будучи в силах произнести ни единого слова. Оказывается, на спине моего единственного пиджака отпечатался этот самый столб. Посмотри, что делать?

– Будем спать, старый развратник, а утром пойдем в гараж, попробуем почистить бензином.

После чистки краска исчезла, но появились полосы от бензина. Тогда решили всю спину пиджака протереть бензином, и он стал благоухать как бензозаправочная станция. Пиджак повесили для проветривания на балкон, а сами в одних рубашках, хотя было довольно свежо, отправились в столовую.

После завтрака Алеша забежал в номер, надел свитер и они со Светой пошли приучать Пуську к котеночку. Алеша, лаская Пуську, вытащил из-под нее из будки – двух ящиков из-под фруктов – в которой она была прописана, тряпки, пахнущие псиной. Света потерла этими тряпками котеночка, маленького и еще слепого, и подошла к Пуське. Пуська заволновалась, вскочила, стала усиленно втягивать в ноздри воздух, подошла к Свете и, встав на задние лапы, стала тянуться к тряпью мордой и, дотянувшись до котеночка, лизнула его. И тут же, запрокинув морду, радостно залаяла, и слезы собачьего счастья потекли из ее глаз: Пуська приняла «ребенка». Может быть, она понимала, что ей принесли и не ее щененка, но от приемыша исходил ее родной запах, правда, смешанный с каким-то чужим. И она стала уничтожать этот чужой запах, тщательно вылизывая котеночка, а потом, завалившись на бок, предоставила ему набухшие, полные молока, сосцы.

– Ох, Алеша, какая я счастливая! Обиженная маленькая собачонка Пуська на седьмом небе от своего собачьего счастья. Об этом я напишу в дипломе. Эта пара станет еще одной из достопримечательностей Сочи, когда котеночек превратится в большого сильного кота, и они будут спать, свернувшись в один общий клубок, и есть из общей миски, и кот будет охранять свою приемную мать.

Новость быстро распространилась по санаторию: директор санатория приказал навести на кухонном дворе образцовый порядок, построить настоящую собачью будку, грязные тряпки выбросить, постелить матрасик, поставить эмалированные миски для воды и пищи. Повалили отдыхающие, и каждый старался принести чего-нибудь вкусненького для редкой пары, чем кухня была недовольна:

– Что ли мы их сами не накормим, или мы их не жалеем!

После приема ванн полагался получасовой отдых: кто сидел в мягких креслах на закрытых верандах, кто ложился на топчаны в полутемной комнате, чтобы вздремнуть. Обычно Алеша устраивался с книгой на маленькой веранде, сооруженной, как видно, на месте крыльца. Однажды его соседкой оказалась Валя.

– Алеша, я уже давно к вам присматриваюсь. Вы тот, с кем я могла бы поделиться своими переживаниями. А мне, понимаете, надо, необходимо раскрыть свою душу. А потом вот что еще очень важно: вряд ли наши пути пересекутся в жизни. И моя тайна так и останется моей, если ее будет знать человек, живущий за тысячи километров. Понимаете меня?

Алеша молча кивнул головой.

– Так вот. Стихи Ярослава Смелякова не про мою подругу, а почти про меня. Ему было восемнадцать, а мне двадцать семь, когда он пришел ко мне, окончив школу. Он был моим учеником, увлекся литературой, поступил в педагогический. Он приходил ко мне, мы говорили о его будущей работе в школе, о радости, которую приносит преподавание литературы, о поэзии, о красоте русского языка, о слове. Кончились эти встречи тем, что мы полюбили друг друга. Встречались три года, пока он не женился на другой, только через два года он развелся и перебрался ко мне. Его родители уехали работать на Крайний Север. Ему двадцать три, он недавно окончил институт, преподает литературу в старших классах, как и я, в школе-новостройке на окраине города. О том, что его новая жена, то есть я, – учительница, у которой он учился, пока никто не знает. Мне тридцать два, жду ребенка». Она замолчала, тяжело вздохнув. – Меня мучают строчки стихотворения: «…Я безнадежную старуху средь юных женщин увидал…» И дальше, помните? – «как на угасшую зарю». Я с ужасом думаю о нашем будущем – будет мне пятьдесят, а ему всего сорок один – мужчина, как говорится, в соку, а я угасшая заря. Вот почему я не дала согласие на официальное оформление нашего брака, не хочу его связывать, хотя не представляю, как смогу жить без него. Я знаю, что впереди нас ждут большие трудности… Ваш жизненный опыт не более моего, как я понимаю, но вы так хорошо чувствуете поэзию, у вас чистая душа, я людей понимаю. Что вы скажете о моей жизни, подруги меня терзают, резонерствуют.

Валя надолго замолчала, и Алеша, после глубокого раздумья, наконец, заговорил: