Течения

Я стала чаще звонить маме и однажды даже рассказала ей про «нового мальчика». Мама очень обрадовалась и попросила прислать его фотографию. Ну, пожалуйста, Настенька, мне же так интересно, не покажу никому, честное слово. Я ответила, что лучше познакомлю их лично, когда мы приедем, и мама расхохоталась — то ли посмеялась над своим любопытством, то ли обрадовалась.

Вера стала очень занятой и уставшей. Она постоянно жаловалась, как ничего не успевает и как ее мучают на работе. Вера называла стажировку работой, хотя ей там не платили ни рубля. Вечером она вцеплялась в меня, как голодная собака в кость, чтобы час или два рассказывать, как плохо с ней обращаются и как она все бросит и уедет в Европу.

Мне было жалко Веру, и я хотела ее спасти. Все хорошее происходило со мной на фоне огромной, разрастающейся, брызжущей кислотой вины. Я все больше думала о Пете и даже о себе. У меня не получалось беспокоиться о чувствах Веры так, как я делала раньше, потому что на самом деле мне не сильно этого хотелось. Вера замечала это и жаловалась, что я от нее отдаляюсь. Один раз она расплакалась и ударила кулаком по стеллажу. Кожа на костяшке треснула, я схватила ее кисть и поцеловала. На минуту я подумала бросить Петю.

Мы с Верой все еще спали на одной кровати. Карина и Маша продолжали меня игнорировать. Люба становилась все тоньше и медлительнее, пару раз она потеряла сознание. Я подружила их с Петей и обожала слушать, как они спорят.

Но Люба часто пропускала наши встречи, а однажды сказала, что уважает меня и если с кем-то и может общаться постоянно, так это со мной, но в ближайшие недели она хотела бы видеться реже, ну, потому что, Настюш, есть причины, я должна сосредоточиться на себе и кое-что понять, да, я обязательно тебе расскажу, только давай побудем на дистанции.

Я согласилась с Любой так же, как продолжала соглашаться с поведением соседок. Я чувствовала себя участницей обеих ситуаций. И с появлением Пети, который починил меня, я захотела починить всех вокруг.

Сначала я принесла Карине с Машей горячую пиццу и извинилась перед ними. Потом попросила потерпеть еще немного, совсем чуть-чуть. Просто у Веры сейчас тяжелый период на работе и в жизни. На самом деле она очень одинокая, и я не могу ее ранить. Но в следующем году нас тут не будет. А пока обещаю убирать за ней тщательнее, попрошу слушать музыку в наушниках и не брызгаться в нашей комнате духами.

И пусть не верещит, — сказала Маша.

И стихи — свои, не свои, неважно, — не надо тут читать, у нас не сцена, — сказала Карина.

Мы все равно уже не станем подругами, Настя.

Потому что ты плевать на нас хотела, а ведь мы землячки.

А меня впервые в жизни так явно игнорировали.

Девочки, — вступила я. — Прекрасно понимаю, как виновата перед вами. Я постараюсь понести ответственность и сократить ущерб. Я не надеюсь вернуть вашу дружбу и доверие, но вы можете на меня рассчитывать.

Я была такой спокойной и многословной, настолько на себя непохожей, что Карина и Маша не сразу ответили. Я говорила Петиными словами, но пользовалась ими так, будто они всегда принадлежали мне.

Ну ок, — сказала Карина.

Ок, ладно, — сказала Маша.

Карина, Маша, спасибо вам, дорогие. Правда, спасибо.

С Любой было тяжелее. Я подготовилась к нашему разговору и выписала тезисы. К тому моменту я была уверена, что у Любы РПП. И решила, что ее надо спасать. Я села к Любе на кровать и приобняла ее.

Люба, я знаю, как ты относишься к таким речам, но… я очень привязалась к тебе и… на самом деле полюбила, как если бы мы были хорошими сестрами, понимаешь?

Настюш, у меня тоже к тебе сильные и теплые чувства.

Я переживаю за тебя, поэтому…

Стоп. Настюш, не надо.

А можешь просто послушать?

Нет. Это не просто послушать. Когда добавляешь слово «просто», ничего не становится из-за этого простым.

Согласна, но…

Настюш, я знаю, что ты хочешь сказать, и я ценю твою заботу, но не лишай меня субъектности.

Не поняла.

Я прошу тебя уважать мои решения, потому что я сама за себя несу ответственность.

А если они мне кажутся опасными?

Даже так.

А если — смертельно опасными?

Все равно.

В те дни меня увлекла курсовая работа по социальной журналистике. Я взялась за нее с большим энтузиазмом и использовала каждый свободный час, чтобы еще хоть немного посидеть над ней. Я хотела дописать ее прежде, чем все уедут отдыхать. Потому что после майских праздников начнутся зачеты и преподавательница уже не прочитает так внимательно, как сейчас.

Я впервые занималась тем, что нравилось мне само по себе. Это не привело бы меня к лучшей жизни и никак не приблизило бы успех. Я наконец делала то, что хочется, и это были не вечеринки, а что-то, требующее интеллектуального усилия. Меня захватывало это чувство.

Еще я встречалась с Петей, много сил тратила на дружбу с Верой и еще больше — на то, чтобы ничем ее не расстроить. Так что второй разговор с Любой я решила отложить на середину мая, когда мы все вернемся с каникул.