Течению наперекор

Мы идем по каменистой тропе рядом с мостом. Его наискось пересекает темная тропа, видны следы лошадиных подков. Я иду первым, за мной — Майя. Неожиданно тропа на левом берегу вроде бы исчезает. Говорю Майе: «Посмотри на том берегу — не продолжается ли тропа там, а я пока поищу ее чуть дальше на этом». Через минуту слышу за спиной страшный грохот. Оборачиваюсь — Майи нет, так же как и средней части моста на всем его протяжении. Они рухнули в реку. Подтаявший мост, по которому ездили зимой всадники, теперь не выдержал груза маленькой женщины. Это почти верная гибель! На такой крутизне река свалит человека и разобьет его о камни, прежде чем он успеет позвать на помощь. Одновременно с остальными ребятами подбегаю к краю облома. Под нами на большой куче снега стоит Майя. От края остатков моста до ее головы не более двух метров. Но бешеная вода с угрожающей быстротой подмывает снег, на котором она стоит. В нашем распоряжении несколько секунд. Страховочная веревка намотана наискось через плечо у Толи. Соображаю: быстро отмотать пару оборотов веревки — на ее конце петля. Бросить ее Майе, Толе лечь на снег, нам навалиться на него. К счастью, Майя не сняла грудную обвязку — на ней карабин. Она успеет защелкнуть в него петлю и повиснет на веревке, когда весь снег смоет. Объяснять некогда! Кричу: «Толя, веревку!» Он в состоянии шока, не двигается, глаза без смысла. Мой план не проходит. Вспоминаю, что я-то грудную обвязку снял — репшнур у меня в кармане. Быстро достаю его, завязываю на конце «петлю проводника», другой конец обматываю вокруг сжатого кулака, падаю на снег и спускаю петлю Майе. Лишь бы петля достала до карабина и Майя не растерялась! Но нет, держится прекрасно! Спокойно открыла карабин, надела петлю, защелкнула и... повисла в воздухе над ревущей от злости рекой. Студенты молодцы, не растерялись. Двое стали на колени у края облома рядом со мной и, наклонившись, схватили мою руку; двое других держат их за плечи. Быстро вытаскиваем Майю на остаток моста...

Я спас ей жизнь — это бесспорно. И я же, хотя и не так бесспорно, был виновен в ее гибели в горах. А дело было так.

Весной 67-го года Майя позвонила мне и рассказала, что собирается в очень интересный и, вероятно, сложный поход на Кавказе по еще никем из туристов не пройденным местам в районе Цейского ущелья. Инициатива принадлежала четырем сильным ребятам-альпинистам. Они пригласили Майю, как я понял, не бескорыстно. Через клуб она им могла достать «сублимированное» (очень легкое, высушенное) мясо, хорошие примусы, «кошки» для движения по гладкому льду. Наверное, еще что-нибудь. Они ее отыскали в клубе — раньше она с ними не встречалась. Майю, конечно, соблазняла перспектива открытия новых горно-туристических маршрутов, но было тревожно выходить в трудный поход с незнакомыми ребятами. Условием своего участия она поставила приглашение меня в состав группы. И вот теперь звонила в надежде получить мое согласие.

Я точно знал, что не пойду, так как мы уже сговорились двумя дружественными семьями и с Андрюшей поехать на Валдай. Но мне ужасно захотелось поучаствовать в выработке маршрута по новым местам, опираясь не на чьи-то «кроки», а только на топографическую карту района. И я сказал Майе, что вряд ли смогу пойти в поход, но в подготовке маршрута готов поучаствовать. Она довольствовалась и этим в надежде, что перспектива такого похода увлечет меня. Сказала, что известит, когда будет первая встреча предполагаемых участников похода. Мне было стыдно, что солгал, но я ведь предупредил, что вряд ли смогу пойти...

В назначенный день мы собрались у Майи. Ребята оказались действительно сильными и опытными альпинистами. Карта района у них была превосходная, крупномасштабная. Часа три мы с увлечением вырабатывали маршрут: день за днем, включая необходимые разведывательные выходы с промежуточных стоянок для выбора наилучшего пути следования в нужном направлении. Я получил огромное удовольствие. Определили оптимальную дату начала похода и его продолжительность.

Выждав дня три, я позвонил Майе и сказал (опять соврал!), что не смогу принять участие в походе, так как в намеченное для него время должен быть в Институте. Она очень огорчилась и сказала, что попытается уговорить ребят перенести срок выхода в горы. Через несколько дней сообщила, что ей это удалось. Надо бы мне хоть здесь откровенно признаться в обмане. Наверное, еще не поздно было бы ей отказаться от похода. Постыдно струсил! Отложил свой отказ еще на пару недель — ближе к новому сроку, — когда сообщил Майе о неожиданно возникшей перспективе загранкомандировки (совсем заврался!). Сообщил не по телефону, поехал к ней на работу — извиняться, что подвожу. Она опять расстроилась и сказала, что без меня ей идти не хочется. «Ну и не ходи», — сказал я. Она ответила, что уже поздно, подготовка началась, подводить ребят нечестно. Нечестным-то было мое поведение! Очень было стыдно, но беды я не чуял — ребята были вроде надежные...