Течению наперекор

На Валдае мы пробыли больше месяца. В день приезда в Москву позвонил Майе. Соседка по коммунальной квартире спросила, кто я. Сказал, что товарищ по горным походам. «Значит, Вы еще не знаете, что Майя погибла в горах?» Меня точно кнутом хлестнули. Спрашивать ничего не стал. Назавтра поехал в клуб. Оказывается, они выходили по леднику на разведку, без рюкзаков. Возвращались на стоянку засветло по своим же следам. Казалось бы, куда как безопасно! Но горы не терпят нарушения их законов. Наиболее слабый участник группы никогда не должен идти последним. А Майя оказалась замыкающей. Шли по краю ледника, метрах в десяти от бергшрунда. Что с ней случилось, неизвестно. Может быть, оступилась, а может, этот выход пришелся как раз на такой день, когда женщина себя очень плохо чувствует (бывает, что до обморока). Может быть, поэтому она так хотела, чтобы я пошел, что предупредить об этом чужих ребят стеснялась. Так или иначе, но согласно протоколу допроса следователем ребята услышали, как Майя вскрикнула, обернулись и увидели, что она скользит к бергшрунду, даже не пытаясь зарубиться. Бросились к ней, но не успели — она «улетела» в щель. Когда сходили на стоянку за веревкой, спустились и вытащили мертвое тело, поняли, что она погибла еще во время падения вдоль скалы — голова оказалась сильно повреждена...

Так я и живу 36 прошедших с той поры лет с сознанием своей вины. Можете считать это суеверием, но не могу отделаться от мысли, что горы наказали меня за обман...

В общей сложности с 53-го по 94-й год я был в высоких горах раз двадцать. По большей части в составе самодеятельных туристических групп — то по шесть-восемь человек, а то и вдвоем. Четыре раза — в организованном порядке, отрядами по десять-пятнадцать человек из горной турбазы Московского Дома ученых, расположенной в том же Архызе, и трижды — в альпинистских лагерях. Рассказ обо всех интересных эпизодах, случившихся во время этих походов и восхождений на вершины, занял бы слишком много места. Того, что написано, как мне кажется, достаточно для того, чтобы дать читателю представление об этом виде летнего отдыха, а молодых людей, быть может, соблазнить возможностью совершить аналогичные «подвиги».

Закончить главу я намерен описанием эпизода, который можно назвать забавным. Впрочем, только потому, что он закончился благополучно. Хотя в более опасной (и глупой!) ситуации я не оказывался ни разу.

Те, кому в Крыму случалось проезжать по идущему над морем асфальтированному шоссе Ялта — Севастополь, наверное, помнят, что в районе Фороса оно прижимается к почти отвесным скалам, которыми в этом районе обрывается крымский хребет Яйла. Возможно, что им повезло увидеть, как по этим скалам карабкаются вверх люди, «застрахованные» от срыва и смертельно опасного падения веревками, которые их товарищи спускают к ним с края скального обрыва. Это тренировки альпинистов или соревнования по скалолазанию. Поверхность гладких на первый взгляд скал усеяна небольшими выступами, щелями и «полочками».

Весной, если не ошибаюсь, 63-го года календарные дни сложились так, что суббота и воскресенье оказались между первомайским праздником и днем Победы. Прихватив за счет отпуска всего три дня, можно было поехать в Крым на целых девять дней — полюбоваться буйным цветением яблонь и вишен в садах. Так мы с Линой и поступили. Устроились на какой-то местной турбазе. Однако Лине почему-то надо было вернуться в Москву к 8 мая, и я на два дня остался в Ялте один.

Мне было известно, что от приморского шоссе до гребня Яйлы можно подняться по так называемой «Чертовой лестнице» — довольно узкой наклонной щели, прорезающей скальную стену на всю ее высоту. Щель эта усыпана крупными камнями, которые и служат ступенями лестницы. Существует предание, что Пушкин поднимался по ней на ослике, а пионеры наших дней одолевают ее пешком. Подъем этот настолько популярен, что рейсовые автобусы по просьбе пассажиров останавливаются у подножия Чертовой лестницы. 9 мая я надумал развлечься, оригинальности ради, спуском по этой лестнице. Доехал на автобусе до перевала Байдарские ворота, с него поднялся на Яйлу и пошел в сторону Ялты по хорошей дорожке, вьющейся опушкой веселого молодого лесочка по краю плоскогорья над форосскими скальными отвесами. Вид оттуда великолепный. Горизонт отступает, открывается огромная гладь моря, разрисованная в тихую погоду широкими светлыми и темными полосами. День был жарким. На мне — шорты и майка без рукавов. В почти пустом рюкзаке кое-какая еда, паспорт и деньги. Вдоль дорожки по самому краю обрыва с интервалами шагов по пятьдесят чьей-то заботливой рукой положены плоские камни с нарисованными на них белой краской стрелками, указывающими, как я догадался, путь к Чертовой лестнице. Что подтвердил и встретившийся мне пастух, гнавший в сторону перевала десятка два овец.