Течению наперекор

Тотчас кинули доспехи.

Сняли все свои одежды,

Смыли краски боевые,

Обрядилися в халаты

И принялися за дело.

(Далее следует описание работы каждого сотрудника группы Баева...)

..........................

..........................

По кусочкам ее тело

Руки ловкие собрали,

И познав закон строенья,

Те, кто жизнь у ней отняли,

Ей назад ее вернули...

И еще прекрасней стала

В новой жизни Теренкака!

Но теперь уж не безвестной,

В глубине дрожжей сокрытой,

Красота ее явилась

Людям как сверканье солнца,

Отраженного росою.

И воскликнули с восторгом

Потрясенные народы:

«Слава новой Теренкаке!

Слава тем, кто ее понял,

Кто открыл ее для мира

И прославил тем науку!»

Я замечу вместе с этим:

И свою страну прославил,

Одновременно прибавил

Уваженья к Институту,

Ну а значит, и к нам с вами.

И в заключение поэмы:

Так что есть за что нам

выпить!

В конце 70-го года я наконец перебрался в лабораторию Баева и принял на себя обязанности заместителя заведующего лабораторией.

Обязанности чисто административные. Сбор ежегодных заявок на стеклянную посуду и реактивы от руководителей групп. Их распределение после, как всегда, неполного удовлетворения этих заявок. То же в отношении лабораторного оборудования. Направление молодых сотрудников в подшефный колхоз на сельскохозяйственные работы. Или поочередно всех — на ближайшее овощехранилище для переборки гниющих овощей и фруктов. Присутствие на всевозможных административных совещаниях в дирекции. Разумеется, не научных. Научная тематика меня не касалась, если не считать того, что я был обязан в установленные сроки собирать ежегодные планы работ и отчеты руководителей групп. (Как будто можно заранее планировать результат исследовательской работы! В план записывали то, что фактически уже было сделано...) Все это дела скучные, но не обременительные. Зато Баев добился для меня звания старшего научного сотрудника. Я снова стал получать 300 рублей в месяц, которые 10 лет назад мне платили у Черниговского. Кроме того, я получил комнату для собственной научной работы и ставку лаборанта. На эту ставку я принял Полину С. Вскоре понял, что выбор мой не совсем удачен. Она очень тщательная и исполнительная лаборантка. Но, несмотря на высшее биологическое образование, человек, категорически не желающий читать научную литературу или брать на себя решение какой-либо мало-мальски самостоятельной задачи. Она не замужем, охотно остается в лаборатории вместе со мной до позднего вечера. Наверное, следовало бы заменить Полину на более творчески ориентированного, честолюбивого молодого человека. Но мне ее жаль — кто знает, как со своими странностями она себя будет чувствовать в другом месте. В течение первых нескольких лет упорно стараюсь вовлечь ее в научное сотрудничество. Я же вижу, что голова у нее хорошая. А когда прихожу к убеждению, что это безнадежно, мы уже настолько сработались, почти сроднились, что я не могу просить ее оставить лабораторию. Через пару лет у меня появится еще одна лаборантка, Валюша. Живая, проворная, тоже исполнительная, но без образования и каких-либо данных к научному мышлению.

Так до последнего дня работы в ИМБ я буду обречен не только вынашивать свои планы в одиночку, но и подробно расписывать все опыты. Но это еще впереди. Сначала свою тематику мне надо найти. Две вещи очевидны с самого начала. Моя исследовательская работа должна быть как-то связана с тРНК, поскольку под этим «флагом» существовала лаборатория. И она должна быть оригинальной. В 47 лет поздно тратить силы на эпигонские работы, идти в хвосте у американских ученых. С этого имеет смысл начинать лет в двадцать пять.