Течет река

И так пять раз. Одолели пятнадцать страниц, выяснив, что Джой плохо переносил морскую качку, в отличие от детей супругов Кларк, устремлявшихся в Индию. Тут урок наш подошел к концу. Было шесть часов. До начала обеда оставалось тридцать минут, и миссис Мейлард, осведомленная о распорядке в женском общежитии, не задерживая меня ни на минуту, прошла со мной до калитки. Здесь ома решила назначить для следующего урока несколько другое время: начинать не в пять, а в четыре часа, чтобы не торопиться к обеду, а спокойно читать «нашу книгу». Её стойкая привязанность к ней была трогательна, но для меня в чем-то бесперспективна.

Однако уже наша вторая встреча оказалась более продуктивной. Приходилось изыскивать какие-то возможности варьировать содержание занятий, и надо отдать должное миссис Мейлард: она этому на только не противилась, но охотно шла навстречу. В университетской библиотеке я взяла два романа Э.М. Форстера, знакомство с творчеством которого входило в моя планы. Один из них носил то же название, что и любимая книга миссис Мейлард — «Самое длинное путешествие», а второй назывался «Поездка в Индию». Таким образом, тема, близкая никому не ведомой Оливии Брук, развивалась и в романах одного из английских классиков XX столетия. Мы стали читать роман Форстера. Несколько страниц на уроке, а остальные части я читала как домашнее задание, а потом пересказывала миссис Мейлард. Теперь она стала после уроков оставлять меня на ритуальное чаепитие. Урок кончался ровно в пять, и ровно в пять мы переходили в другую комнату и к другому столу, уже накрытому для чайной церемонии. Каждый раз пили из разных чашек, на столе ставились все новые и новые вазочки с разнообразными видами сухариков и печенья, а иногда и пирожные на красивых тарелках с видами Бомбея и Дели, Миссис Мейлард была добра ко мне. Как-то раз она призналась, что никогда не приходилось ей читать русские романы, а ей было бы интересно знать, о чем писал Толстой в «Анне Карениной». В связи с этим началась новая фаза в наших занятиях: я стала пересказывать миссис Мейлард содержание романов, начав с «Анны Карениной». От Толстого мы перешли к Тургеневу, двигаясь от «Рудина» и «Дворянского гнезда »к «Накануне», «Отцам и детям»; потом — к Достоевскому («Подросток», «Преступление и наказание»). Не скрою, что подчас приходилось мне трудновато, зато развитию устной речи такая форма занятий весьма содействовала, а миссис Мейлард знакомилась с русской литературой. Этот процесс, начавшись вскоре после нашего знакомства, продолжен был в конце ноября, в декабре и январе. Однако он не был непрерывным.

Пожив совсем немного в Ливерпуле, погуляв по его улицам, по набережной реки Мерсей, послушав крики летающих над рекою чаек, провожая глазами отплывающие от Ливерпульской гавани корабли, появляющиеся к далёким берегам, я довольно скоро поняла, что оставаться здесь на все время, отведенное мне для жизни в Англии, просто невозможно. Ливерпуль был городом торговым, он был крупным портовым городом, но не был центром английской культуры и философии. Мне нужен был Лондон, читальный зал Британского музея, улицы, по которым ходил Диккенс, мне нужно обязательно увидеть дом, где он жил, найти улицу, где жила Вирджиния Вулф и Элиот, мне хотелось слушать лекции об английских художниках в Национальной галерее и снова пойти в музей Альберта и Виктории. Я уже побывала в художественной галерее Ливерпуля, видела и не один, а несколько раз Джордж-холл, я уже знаю о том, что во второй половине дня по субботам в Ливерпуле закрыты почти все магазины, а по воскресным дням даже кинотеатры закрыты. Все замирает. Часы в церковном дворе по ночам не отбивают время. Молчат, чтобы не тревожить покой спящих людей.