Течет река

Собравшись с духом, пошла в Британский совет к мистеру Симпсону для переговоров. Просила перевести меня в Лондон. Он прямо сказал, что это невозможно, так как уже все отрегулировано. Но доводами поинтересовался. Конечно, я не хотела говорить ничего плохого о Ливерпуле, который так не пришелся мне по душе. Тем более не было у меня оснований сетовать на то, как приняли меня в университете, хотя ясно было, что научные интересы профессора Мюира, занимавшегося Шекспиром, и профессора Городецкой, погруженной в русскую литературу XIX столетия, никак не связаны с моими устремлениями глубже познакомиться с романистами 20-х-30-х годов века XX. И все же некоторые аргументы я могла привести. Главным, к моей радости и совершенно неожиданно, оказался такой: «Если бы я приехала в Англию не из Москвы, а из Рязани, — говорила я мистеру Симпсону, — то все было бы в порядке, никаких проблем не было бы». О Рязани он никогда не слышал, и упоминание Рязани его заинтересовало. Пришлось продолжить и немного разъяснить, что, собственно, я имела в виду, упоминая этот областной центр. «Я всю жизнь живу в столице нашего государства,—твердила я, — училась в самом лучшем университете, работаю в самом крупном педагогическом институте, занимаюсь в самой богатой в нашей стране (и не только в нашей стране) библиотеке. А в Англию меня послали, чтобы я смогла написать свою диссертацию об английской литературе между двумя мировыми войнами, о самых крупных романистах Англии XX века и об ирландце Джойсе. Для этого мне надо работать в Лондоне, не в ливерпульской библиотеке, а в читальном зале Британского музея. Ведь мне надо представить ваших писателей как можно полнее и лучше».

Мистер Симпсон слушал этот патетический монолог внимательно. А потом спросил, где находится Рязань. Потом подумал и сказал, что по рекомендации профессора Мюира он мог бы организовать мою поездку в Лондон на некоторое время. «Навсегда», — умоляла я — «До самого конца моего пребывания в Англии». Мистер Симпсон попросил изложить мою просьбу в письменном виде и протянул мне лист бумаги. Уже на следующий день профессор Мюир написал необходимую рекомендацию, и я сразу же купила билет до Лондона, куда и отбыла на целый месяц в середине октября.

В Лондон я влюбилась. Влюбилась в Лондон, в тот образ жизни, который я здесь вела. Снова комната в той же маленькой гостинице «Тьюлипс» на Инвернесс-террас, те же знакомые мне хозяева, с улыбкой подающие завтрак и с улыбкой встречающие вечером. Каждое утро ровно в восемь сорок пять выхожу из «Тьюлипса» и иду к станции метро «Куинз-вей», что занимает всего несколько минут. Доезжаю минут за двадцать до Тотенхем-роуд, пересекаю Блумсбери-стрит, и вот уже и Британский музей. Теперь у меня есть читательский билет, дающий право входить в читальный зал и получать любые нужные мне книги. Этот билет выдан тоже по рекомендательному письму профессора Мюира, ставшего моим поручителем. Небольшой кусочек плотного серого картона; на нём моя фамилия, имя, число, месяц, год выдачи и срок пользования. Большая печать.

Вхожу с трепетом в круглый зал, где от центра радиусами расходятся столы. По стенам — полки с книгами до потолка, перед ними — переносные лесенки, по которым можно подняться до конца первого яруса полок, а со второго яруса книги достают служители библиотеки, передвигаясь вдоль стен по специальной галерейке с предохраняющими от падения перильцами. В середине зала — стойка. За ней строгие библиотекари выдают читателям заказанные книги, а иногда они же приносят их к тем столам, за которыми работают посетители. Возле каждого читательского места удобный стул, на столе — лампа и полка для книг. Вокруг центральной стойки — ряды полок, уставленных большими в кожаных переплетах чёрными альбомами, на страницах которых расклеены карточки с названиями и шифрами книг. Есть картотека и в ящиках, как в московской Ленинке.

Под сводами читального зала Британского музея я бывала пять дней в неделю, но не все время сидела за книгами. Днем здесь же в залах музея читались лекции то о китайской живописи, то о египетских пирамидах и сфинксах, то об архитектуре и скульптуре Древней Греции и Рима. Демонстрировались экспонаты. Обычно это происходило сразу после ланча — в два часа, а потом снова - читальный зал часов до пяти-шести.

В субботу и воскресенье вместе с Алешей и Геной мы совершали пешеходные экскурсии по Лондону и его окрестностям. Путеводителем была старенькая книжка, купленная за несколько пенсов у букиниста. В ней находили обозначенные на плане Лондона маршруты и отправлялись то по диккенсовским местам, то вдоль Темзы мимо доков к Гринвичу, пересекали проложенный под рекой туннель и поднимались к Гринвичскому меридиану, гуляли в парке, возвращались на пароходике по Темзе, доплывая до моста Ватерлоо. В следующий раз, и тоже вдоль Темзы — шли в другом направлении — к Ричмонду, смотрели на гонки яхтсменов, завтракали в каком-нибудь скромном пабе и к вечеру добредали до Кенсингтонского парка, откуда я шла к «Тьюлипсу», а мои спутники — к Принс-консорт-роуд.