Течет река

Но были и другие спектакли и в других театрах, которые также становились событием. «Принцесса Турандот» в театре Вахтангова со Щукиным и Мансуровой, веселая «Соломенная шляпка» на той же сцене, драматические роли, исполнявшиеся Орочко, игра Горюнова в комедии Шекспира - все это запомнилось своей яркостью, энергией, блеском. Три спектакля в Камерном театре, которые смогла я увидеть с участием Алисы Коонен, открывали иной мир . Это были «Мадам Бовари», «Адриенна Лекуврер» и «Оптимистическая трагедия». И три эти пьесы, очень разные, и роли, одна от другой далёкие, и время, эпоха изображаемых событий — разные, но всегда покоряет и захватывает сила страсти, присущая героиням.

Было у меня и ещё одно увлечение, продолжавшееся года два и тоже связанное с театром. На Большой Дмитровке открылся театр-студия имени Ермоловой. Руководил студией артист Художественного театра Хмелев. Первый спектакль, который пришлось мне там увидеть - «Дети солнца» Горького. Потом пересмотрела и все остальные в их репертуаре существовавшие. Ходила туда из-за актрисы Тополевой. В пьесе Горького играла она роль Мелании, и очень захотелось мне её нарисовать. Нарисовать декорации, костюмы Мелании прочитать эту пьесу по книге, что я и сделала. С этого времени, после этого спектакля, началось моё увлечение, продолжавшееся долго – придумывание декораций и костюмов для пьес. Рисовала я много. Вначале это было так. По выходным дням по радио была передача под названием «Театр у микрофона». Передавали какую-нибудь пьесу в исполнении артистов того или другого театра. Передача продолжалась около двух часов. Я слушала внимательно, а потом, а иногда и во время передачи, рисовала костюмы, как они мне представлялись, декорации, какими я их видела. Занятие это меня поглощало, привело в музей Бахрушина, в музей Художественного театра, открыло какую-то новую сферу деятельности. Рисунками все не кончилось. Ведь спектакли мы ставили и в группе у Марии Николаевны, и в нашем кукольном театре. Стали ставить их и в школе. И в нашем классе сделали драмкружок. Первой выпавший мне ролью оказалась роль Кота, который «ходит по цепи златой». Ставили сцены из сказок Пушкина, в глубине сцены стоял дуб, вокруг него и должен был ходить Кот ученый, потому что по стволу дуба двигаться ему было просто невозможно. Я и ходила, одетая в голубые шаровары до колен, белые чулки, чёрные туфли с бантами, в чёрный бархатный камзол с голубыми отворотами и широкополую шляпу со страусовым пером. Главной частью костюма, конечно, был хвост — длинное и пушистое черное боа из легких перышек. Хвост я держала перевешенным через руку, а на руке надета перчатка с когтями. Все выглядело замечательно, но просто молча ходить никак не хотелось, и с большим трудом удалось убедить пионервожатую, руководившую кружком, что именно Кот должен читать текст сказок. Так и сделали. Спектакль играли не только в школе, но и на сцене Дома кино во время общешкольного утренника, посвященного столетию гибели Пушкина, а потом ещё и в клубе им. Серафимовича.

За Котом последовали и другие роли — Анны Андреевны в сценах из «Ревизора» (Марию Антоновну играла Таня Саламатова), Аграфены Кондратьевны в «Своих людях» Островского («Свои люди — сочтемся»). И здесь моей партнёршей была Таня, исполнявшая роль Липочки. Потом мне поручили смешную роль Маркиза в пьесе Гольдони «Хозяйка гостиницы». После Кота это была вторая мужская роль, и я смело за неё взялась (никто другой не хотел). Помню, что на голове у меня надета была шляпа из грелки на чайник. Шляпа - в форме большой птицы, обогревающей своими крыльями содержимое чайника. Эту шляпу надо было снимать, приветствуя кого-либо. Все смеялись.

И вот наступило время, когда участие в спектаклях начало выходить для некоторых моих одноклассников (и для меня в том числе) за школьные пределы. Витя Лемберг поступил в театральную студию, а следом за ним - и я. Студией руководил настоящий артист Зускин, работавший в Еврейском театре. Студия располагалась возле Планетария, ходить туда от нашего дома было недалеко, и очень хотелось. Из нашей школы было там несколько человек. При первой встрече руководитель студии спросил, был ли кто-нибудь из нас в театре Михоэлса. Я была. Родители брали меня с собой на «Тевье-молочника», в котором как раз играл Михоэлс.

Потом они дали мне книжку Шолома Алейхема, а потом ходили смотреть мы и спектакль «Блуждающие звезды». Зускин был даже удивлен такой осведомленностью, как мне показалось. Начались занятия. Ставить решено было какую-то современную пьесу (не помню ничего о ней). Роли для меня в ней не оказалось, зато было поручено мне ознакомиться с «Грозой» Островского и подумать о Катерине. Ставить по «Грозы» начали только некоторые сцены, вернее, их репетировать. Но тут кончился учебный год и все прекратилось. Но руководитель сказал, чтобы летом я внимательно читала пьесу Островского «Воспитанница», потому что её-то мы, вернее всего, и будем ставить, а у меня там будет главная роль. Состояться этому было не суждено.

14