Течёт река…

В апреле начался приём в комсомол. Сказали, что принимать начнут с тех, кто учится очень хорошо. Выбрали человек десять, побеседовали с нами в школьном бюро комсомола, а за несколько дней до первомайских праздников надо было идти в райком комсомола, где предстояла ещё одна беседа на райкомовском уровне, как было сказано. Мы пошли. Со мной вели беседу о текущем положении и об успехах в развитии промышленности в нашей стране. Никаких показателей об успехах развития промышленности, её разных видов — нефтяной, угольной, машиностроения — назвать я не смогла; не знала, существуют ли пионерские организации в других странах. Решили, что мне надо прийти на собеседование в другой раз, когда подготовлюсь основательно, а пока в комсомол не приняли. Никаких похожих вопросов на школьном собеседовании нам не задавали. Потому было особенно обидно. К тому же и спрашивали обо всем как-то так, что голова переставала думать. Анна Николаевна сказала, что для неё это полная неожиданность. Всегда сдержанный отец сказал, что он-то как раз и ждал чего-нибудь в этом роде, а мама спокойно сказала, что на вопросы надо уметь отвечать и во второй раз все пройдет хорошо. Она была невозмутима. В конце мая мы сдавали экзамены. Все отметки у меня оказались отличными. Раздали нам похвальные грамоты, книги с надписями поздравительного характера и отправили на каникулы, снабдив при этом списками литературы для чтения. Началось новое лето. Мама пока осталась в Москве. Отец ждал нас в Туле, вернее, в Ясной Поляне, куда мы и поехали с тетей Машей и Мариной. Марине летом должно было исполниться шесть лет. Была она к этому времени круглолицей улыбчивой милой девочкой, со светлой челочкой коротко подстриженных волос. У неё шла своя детская жизнь, о которой в те годы знала я мало, занятая своими школьными делали. Десять лет разницы в нашем возрасте тогда значили многое. У Марины были свои друзья и подруги на дворе — Зоя Проскурякова, Саша Виноградов, Вадик Бычков. Это — уже следующее за нами поколение. Но я с самого начала не только любила свою сестру, но с гордостью прогуливалась изредка с нею по переулку, водила её в дом пять, на Чурмазовский двор. Она всем нравилась, и ей нравилось знакомиться с людьми и здороваться с ними. Ходили мы с ней в зоопарк, катались на пони и осликах, покупали петушков на палочке и большие баранки с маком, которые она очень любила, Один раз успели побывать в кукольном театре. Я все думала, что скоро смогу взять её на «Синюю птицу», в цирк. Но пока мы ехали в Ясную Поляну. Для Марины это было одно из многих путешествий, которые она уже успела за свою недолгую жизнь совершить: ездила она в Сызрань, была в Уфе, Красноусольске, в селе Привольное; когда ей было года три, жили мы с ней недолго в селе Борском у тети Вали, а летом 40-го года родители сняли дачу под Москвой — на Клязьме, на улице Ленточка, рядом с Пчелиными — Марией Михайловной (маминой двоюродной сестрой), её мужем Василием Григорьевичем и их дочкой Люсей.

В то лето торжественно отметили 9 июля её пятилетие. На большой террасе собрались гости — Люся с матерью, наши дачные хозяева, маленькая девочка Наташа — дочка жившего на этой же даче киносценариста Евгения Габриловича, её мама. Были ещё Люсины друзья — Соня и Шурик. Главным подарком, который в тот год получила Марина, был роллер. Большой, лёгкий, красный. Все по очереди катались на нем, потом отдали его имениннице, а сами стали играть в волейбол. Площадка была здесь же, во дворе, среди высоких сосен.

Станция Ясная Поляна — сразу же после Тулы. Ехали туда, наверное, часов пять-шесть. На станции ждал нас отец, приехавший на легкой повозке, запряженной серой лошадью. От станции до деревни, где снял он полдома прямо напротив входа в усадьбу Толстого, ехать недолго. Две просторные комнаты, окна на вход в усадьбу — только дорогу перейти, и вот уже ты у въезда на заповедную землю.