Рю встала на страже возле двери, а Бек подошел к чаше и взглянул на магические воды и карту Четырех Земель, нарисованную на дне. Воды были тихими и спокойными, за исключением тех мест, где слабый импульс земной магии проявлялся на поверхности вдоль силовых линий. Бек пару мгновений изучал их передвижения, потом направил свой взгляд на Погребальные горы и запел песню желаний. Стараясь сделать все побыстрее и незаметнее, он направил магию к той области вод, где за день до этого он почувствовал Пена. Он полностью сосредоточился, обильно выпуская в чашу свою магию.
Ему потребовалось всего лишь несколько секунд. Его связь с сыном была очень сильной, порожденная его собственным наследием, как члена семьи, которая веками была связана магией, и он почти сразу же нашел его. Он всмотрелся внимательнее, сужая район поиска, запомнил в голове нужное место и прервал свою магию.
Он замер, наблюдая, как магические воды снова успокаиваются, сверкая серебром в лунном свете. Он отступил от чаши и повернулся к Рю, кивая.
Они вышли через дверь и направились обратно по пустому коридору к лестнице. Никто ничего не говорил, не желая нарушать глубокую тишину и лишний раз рисковать себя обнаружить. Они поговорят, когда окажутся на борту «Стремительного» подальше от этого места.
Они на цыпочках спустились по древней каменной лестнице к освещенному факелами коридору, все время прислушиваясь и оглядываясь.
Они только отошли от лестницы в коридор, когда на них упали тяжелые металлические сети, прижав их к полу, и вокруг возникли десятки гномов–охотников, нацелив на них свои арбалеты.
Весь остаток дня Пен бродил по поселку горных троллей. Он так устал, что едва сохранял глаза открытыми, но и уснуть не мог из–за того, что случилось в доме Кермадека между ним и Синнаминсон. И эта резкая атака Хайбер на него, атака, которую он по–прежнему не понимал, на самом деле беспокоила его. Пару раз за время своих блужданий он думал вернуться в дом и поговорить с ней, но просто не мог заставить себя это сделать. Ему было стыдно и горько, отчасти потому, что он не понимал причину, но главным образом потому, что все это произошло перед Синнаминсон.
Поэтому он заставил себя держаться подальше до тех пор, пока не началось вечернее празднество, устроенное для них жителями поселка, праздник с музыкой и песнями, чего бы он никогда не связал с троллями. Однако музыка, исполняемая при помощи труб, барабанов и любопытного струнного инструмента под названием фиол, и танцы, весьма энергичные, вывели его из мрачного настроения, так что к тому времени, когда он съел две тарелки замечательной еды и выпил несколько кружек довольно крепкого эля, он снова чувствовал себя прекрасно.
Он даже принял участие в танцах, поддавшись уговорам Кермадека и влиянию выпитого эля. Он танцевал с теми, кто был поблизости — с мужчинами, женщинами и даже с детьми, — так как в танцах троллей необязательно было иметь одного партнера, и чувствовал себя счастливым и безмятежным.
Синнаминсон пришла вместе с остальными его спутниками и сидела рядом с ним во время ужина, даже немного потанцевала с ним, однако он не смог найти для нее нужных слов и поэтому они почти не разговаривали. Тагвен поначалу был малообщительным, хотя после эля он раскрыл рот и начал бесконечно разглагольствовать о преимуществах упорного труда. Хайбер смеялась, хлопала в ладоши и приветливо разговаривала с Пеном, как будто до этого не было никакого конфликта между ними.
Только тогда, когда наступил поздний вечер и его глаза настолько отяжелели, что он боялся свалиться, если вскоре не ляжет спать, эльфийка подошла и присела рядом с ним. В этот момент он сидел один, потягивая эль, слушая музыку и любуясь на танцы троллей в свете костров, которые те исполняли, как ему казалось, с неуемной энергией.
— Ранее я была к тебе слишком строга, — сказала она, положив свою руку на его. — Я не собиралась ругаться. Тогда я была озлоблена, я просто сорвалась. Я думала, что ты знал о проблеме, но поразмыслив позднее, я поняла, что ты ничего не знал.
Он посмотрел на нее:
— О какой проблеме?
— Если я тебе расскажу, ты должен пообещать сохранить это в тайне. Обещаешь?
Он кивнул:
— Да, обещаю.
— Когда я услышала, как ты говорил Синнаминсон, что она не может пойти с нами, единственное, о чем я смогла подумать, это каким же бесчувственным ты был при ее положении. Ты смотрел на это с точки зрения здравого смысла: если бы она пошла, то снова оказалась бы в опасности, а ты хотел удержать ее в безопасном месте. Я посмотрела на это ее глазами: ты бросал ее, как неполноценную и бесполезную, которая больше не достойна быть частью твоей жизни. Она влюблена в тебя, Пендеррин. Я ведь предупреждала тебя насчет этого, но ты не обратил должного внимания на мои слова. Ты решил действовать по–своему, проводя уйму времени с ней на борту корабля, говоря ей о том, какая она очаровательная.
Он мгновенно ощетинился:
— Я не говорил ничего, чего не было на самом деле! В любом случае, я не понимаю…
Она предостерегающе подняла одну руку: