Тейнквил (ЛП)

— Не говори ничего больше, пока не выслушаешь меня. Ты, действительно, не понимаешь. Если бы ты понимал, мы бы не вели этот разговор. А теперь, слушай. Как ты думаешь, что с ней случилось после того, как чудовище убило ее отца и остальных двоих? Ты думаешь, ее оставили в покое? Ты думаешь, что ее использовали только для того, чтобы выследить тебя? Уже было довольно того, что ей пришлось лежать связанной и беспомощной под палубой и слышать крики своего отца и его кузенов, когда они умирали; одного этого хватило бы на всю жизнь. Однако, это еще был не конец.

Он похолодел:

— О чем ты говоришь?

Ее темные глаза смотрели на него:

— Я говорю о том, что она пережила три дня наедине с этим чудовищем, и он не довольствовался только использованием ее дара ночного зрения. Он использовал ее и другими способами тоже. Она рассказала мне. Ты не спрашивал ее, не подверглась ли она физическому насилию, не так ли? Тебе никогда не приходило в голову, что над ней могли издеваться и по–другому. Эта тварь, это существо, которое схватило ее, нисколько не стеснялось смотреть на страдания других. Ему это нравилось. Ему доставляло удовольствие причинять другим боль. Все виды боли.

Он уставился на нее. Он пытался что–то сказать, но слова застряли у него в горле. На него накатила волна тошноты.

— Теперь она считает себя недостойной. — Хайбер не отводила взгляда. — Когда ты говоришь ей, что она больше не может идти с тобой, она видит в этом лишь подтверждение того, что она уже о себе думает — что она ничего не стоит, что никто не сможет ее полюбить. И неважно, что ты не знаешь правды, потому что она хранила ее в себе. Достаточно того, что знает она.

Пен посмотрел в темноту, обуреваемый внезапной яростью, испытывающий жажду отомстить за произошедшее, но бессильный что–либо сделать, кроме как сидеть и кипеть от злости. Картины, возникающие у него в голове, были настолько ужасными, что он не мог их вынести.

— Я не понимал, что я делал, говоря ей, что она не может идти со мной, — еле слышно произнес он. — Я не знал.

Она сжала его руку:

— Мне жаль, что ты до сих пор не знал. Но ты по–прежнему заботишься об этой девочке, так ведь? Поэтому тебе нужно знать, что с ней случилось, чтобы ты смог понять, через что ей пришлось пройти. Она хрупкая, но ты этого не видишь. У нее может быть ментальное видение, но его недостаточно, чтобы защититься против чудовищ этого мира и чтобы компенсировать потерю ее семьи. Ее отец, каким бы он ни был, любил ее, а она любила его. Он был той поддержкой, которая не дала ей пропасть, когда все вокруг повернулось против нее. Кто же предложит ей такую поддержку теперь?

— Я, — сразу же сказал он.

— Тогда ты не можешь сказать ей, что оставляешь ее, — жестким голосом сказала Хайбер. — Ты не можешь заставить ее остаться в стороне, Пен. Я знаю, что брать ее с собой опасно, но оставлять еще хуже.

Они в молчании смотрели друг на друга. Музыка и песни гуляющих троллей доносились из темноты, поднимаясь над кострами, эхом отражаясь от каменных стен скал. Пену хотелось рыдать от того, что он чувствовал, но слез не было.

— Я скажу ей, что она может идти с нами, — сказал он наконец. — Я скажу ей, что я был неправ, что она нам нужна.

Она кивнула:

— Только будь осторожен в том, что говоришь и как говоришь. Ей не понравится то, что я рассказала тебе, что случилось. Наверное, однажды она сама захочет тебе все рассказать.

Он кивнул:

— Спасибо тебе, Хайбер. Спасибо, что ты рассказала мне. Спасибо за то, что не позволила мне совершить ошибку, которую я бы уже не смог исправить.

Она поднялась на ноги и стояла, глядя на него:

— Я сделала то, что считала нужным, Пен, но должна тебе сказать, что мне от этого нисколько не легче.

Она повернулась и пошла прочь.

* * *

Действуя по переданным шепотом инструкциям от Шейди а'Ру, гномы–охотники освободили от тяжелой сети Бека Омсфорда, связав его и засунув в рот кляп. Он мог бы сражаться или воспользоваться магией, чтобы спастись, но боялся, что если он это сделает, они убьют Рю. С горьким разочарованием и самобичеванием, он позволил им схватить его без борьбы.

— Ты не так уж умен, как тебе кажется, — сказал она ему, когда гномы вели его вниз в подвалы цитадели. — Я узнала о твоем контакте с сыном в тот самый момент, как он случился. Его невозможно было упустить. Я знала, что ты притворяешься из–за своего плохого самочувствия сегодня утром, и что ты вернешься в холодную камеру, чтобы снова воспользоваться магическими водами, если тебе предоставится такая возможность. Вот я тебе ее и предоставила.

Она наклонилась и слегка щелкнула его по носу с явной насмешкой, в этом он не мог ошибиться.