Техасский сын (СИ)

- Не после того, как началась война.

Она игнорирует его, нашаривает в дорассветном сумраке свою рубашку и натягивает поверх отяжелевшей, налившейся груди.

- Мы справимся с этим вместе, - Скотт утыкается лбом куда-то между ее лопаток, оглаживает слабо плечи замарлеванной ладонью. Кожа лопнувшая пропитала бинт до заметной сырости.

- Ты знаешь, что нужен мне.

А потом стреляют в тишине пыльных голубых квартир. Через семь картонных стен направо выстреленный из рыжей головы дяди Бена мозг стекает по хрустящей корке бумажных обоев. А что до Скотта МакКолла: он бы лег и загнулся тут, прямо на дороге, которая ведет в Даллас, и уже никогда бы не встал.

========== Стрелок и пес ==========

У них никогда не оставалось выбора.

Скотт выталкивает дверь в соседнем крыле (здесь на весь гипсокартонный блок от силы квартир пять не пустуют), моргает. Запах сырных чипсов и карри в носу дулом не пластикового ствола мешается с кровью. Глаза человека к темноте только привыкают, когда Малия уже вдавливает пальцы в шею парнишки - тот в хватке бьется, вены взбухают, надуваются на не внезапно синюшном лице. И тогда уже размыкается у него потная ладошка, пистолет выскальзывает, а потом Скотт - кажется, больно - стискивает живот и тянет ее извивающееся тело на себя.

За секунду до заминки Малия вспарывает предплечье точно по контору забитой кожи. Затем уже тухнут зрачки, губы стягиваются, но удар неуклюже спавшего на кусок шифера детского тела с предсказуемым хрустом молочных костей тут же и напрочь выбивает вину: болоньевые спины малолетних охотников теряются из вида уже на третьей заводской крыше. Всех пятерых, и даже этого, почти трупа, которого дотащили на спине с вывернутой на девяносто ногой.

- Зачем ты сделал это? Почему позволил им уйти? - Малия разочарована, и это хуже, чем если бы она обвиняла его.

- Они всего лишь дети.

- Всего лишь дети? - усмешка слетает с пересохших губ едко. У нее ноет живот от его хватки, и она морально устала. Устала опаздывать и оправдывать ради Скотта тех, кого четвертовала бы и распихала по мешкам. - В следующий раз возьми с собой пачку «Ризес». Глядишь, они споют тебе «Крошку Вилли Винки» до того, как прострелят голову.

- Малия, - у Скотта нет аргументов в свою пользу. У него, кроме нее, ничего нет. А потом щелчок выключателя, и желтый свет прорезает глаза четкостью и натуральностью подтекающего мозга вместе со сгустившейся кровью под рыжей головой человека, хорошо, до Скотта доходит раньше, чем вчерашний мальчик-сосед ускользает через окно. Он был целью. Верткой для охотников с необсохшими молочными ртами.

- Иззи. Иззи, ты в безопасности, - Скотт хватает его за тощие плечи. У того заеденная, с заусеницами темная кайма губ и взмокшие, вспухшие от слез черные зрачки.

Скотт альфа, волчонку - больше щенку - впору бы поджать хвост, но он по-детски, присуще человеческому ребенку, выворачивается из-под руки и бежит к брату - у того прошитая грудина и лопнувшие белки. Песий заупокойный скулеж дает ответ: у мальчика не осталось никого, к кому они могли бы его отвезти.

- Мы должны похоронить их. Потом уедем.

Скоро у Иззи не остается сил, чтобы брыкаться. Он выскребает сгрызенным до мяса ногтем имя брата и плачет на песочной могиле в розовое пустынное утро. Мальчику восемь, и Скотт говорит ему об охоте и о том, что он родился в рубашке, раз все еще жив. Малия замечает, что это не счастливое стечение обстоятельств. И не смотрит в сторону Скотта.

А дальше они едут. До ближайшего мотеля на окраине города с не своим ребенком, на которого у них волчьих прав, и тех нет. Скотт просит Иззи надеть его куртку и снимает номер на втором этаже в конце коридора. Там мальчик тут же отшатывается, забиваясь в угол дивана с пробитой обшивкой.

- Оставь его в покое, - Малия тянется к бутылке с водой, пока Иззи следит за ней. Она бросает ее рядом с ним. - Не пей слишком быстро, иначе тебя стошнит.

Он делает, как она говорит, но после его выворачивает на пол чем-то, похожим на пиццу. Скотт отводит его в ванную и моет, стирает одежду и развешивает ее на балке для занавески.

- Ты в безопасности, - повторяет он, но Иззи, очевидно, не верит, хотя ложится под шерстяное одеяло и не противится, когда Скотт стирает слезы с его щек. Он сидит возле, пока тот не засыпает, а после находит Малию, когда она рассматривает синяки от его пальцев на своем животе, но опускает рубашку, как только он закрывает за собой дверь.

- Лия.

- Я исцелюсь, не раздувай из мухи слона, - она оборачивается к нему лицом. - Он не говорит.

- А еще напуган и выбился из сил.

- Что будем делать? Возьмем его с собой, купим для него детский мотошлем и люминесцентные наклейки инопланетян?

- Я не знаю, - Скотт запускает пятерню в волосы, и Малия замечает, что его предплечье все еще кровоточит. Все это не нормально. Ничего из этого. - Иди ко мне.

Она разрешает ему поднять свою рубашку, и он долго целует ее живот, а после стягивает шорты с узких бедер и ведет губами к поросли жестких волосков, пока она старательно давит в себе это навязчивое желание разреветься.

- Я хочу ребенка. Давай попробуем снова.