Техасский сын (СИ)

У него заеденная, с заусеницами темная кайма губ и взмокшие, вспухшие от слез черные зрачки. Прошитая грудь через глаз зеленого уродца на его футболке и рука, которой он цепляется за ее лицо.

- Ма-ма.

Техасский сын уходит на рассвете в штат одинокой звезды - полторы тысячи миль по затертым меткам, чтобы начать с начала: Иззи в бейсболке «Атланта Хоукс», тряпки на супергеройскую тематику на балке для занавески и фисташковое мороженое в рожке.

Скотт целует ее округлившийся живот, поднимая рубашку и оглаживая его руками, спустя пару месяцев. Они в Премонте, в Техасе. Одноглазый Майк Вазовски все еще воняет тухлой рыбой.

Комментарий к Все собаки попадают в рай

Беременная Малия - мой идеальный хэдканон. Смерть второстепенного персонажа - явный спойлер, ыы. Тяжелая для меня работа, много безобоснуя, сюжет в голове перелепляла стопицот раз, но буду рада, если найдете в этом хоть что-нибудь.

========== В 3 утра ==========

Комментарий к В 3 утра

Это могло бы стать отдельным безобоснуйным фиком, а тут все вроде как к месту?) Спонтанный вброс под видом прямого продолжения через два с половиной месяца после трех вечеров нетфликсовского карателя, но я хотела дать понять, что с их ребенком все в порядке. Дайте мне знать, что вы думаете, если вы все еще со мной :))

В подвале ресторанчика в районе Маленькой Италии трое в облепляющих синтетических масках столпились вокруг забитого строительной кувалдой тела. Вытряхнутые водительские права и соцстраховка на имя Скотта МакКолла скинуты в черные полиэтиленовые мешки вместе с документами на ребенка. Пластиковые стулья у двери в подсобку гнутся под весом еще двоих в защитных ветровках. Электропила воткнута в коротящую сквозную розетку.

Ее сточенные ржавые зубцы просвистывают в воздухе и спиливают проводок лампы накаливания в скрошившейся голубой потолочной штукатурке, когда Скотт приходит в себя.

\

Жизнь прокладывает себе путь через ее тело, выбирается через боль, кровь и пот, лезет вперед, обгоняя смерть.

Жизнь рождается в белой творожистой слизи в сельской больнице Лон Пайн в семь утра по тем электронным часам из приемной, где с ночи с незерновым черным кофе из автомата дежурят Тео и Лиам.

У него собранная в складки, раскрасневшаяся от хлопка кожа, слипшиеся темные волоски на мягком родничке и скрюченные кулачки. Врачи перерезают пуповину и оставляют его голое, еще не обтертое тельце на груди Малии, пока она обводит подушечкой большого пальца его головку и думает о совсем маленьком - еще меньше, чем Кэл - Митче, завернутом в белую пеленку, Иззи в выкопанной могильной яме в Паркер Стрип и о том, где сейчас Скотт.

Через две недели в мотеле в Лон Пайн Лиам неуклюже придерживает головку младенцу. Он весь вспотевший от контакта с кряхтящим комочком, затянутым в комбинезон с роботами, и все ноет, что сейчас сломает ему игрушечный позвоночник или уронит. Потом Тео с видом папаши пятерых детей перекладывает Кэла на свое плечо. Тот шевелит ногами и руками.

- Ты всего этого поднабрался на курсах для будущих родаков?

- Кому-то из нас троих же стоило сделать хоть что-нибудь. Эй, матерь года, в этих твоих колонках о массовом убийстве в Маленькой Италии наверняка есть парочка сводок о том, почему не стоит давать ребенку это разводимое клейкое дерьмо из банки?

- А ты отдай за это дерьмо семьдесят шесть баксов, тогда откроешь свой рот, - Малия забирает у него Кэла. Проходит еще неделя.

\

- Нам нужно купить детские вещи, - говорил Скотт за пару дней до того, как ушел.

- У нас есть то, что отдала Мелисса. И вчера мы взяли две пачки подгузников в «Таргет».

- Нет, я имею в виду… Комната с деревянной кроваткой из «Икеа», три банки светлой краски, столик для кормления среди нераспакованных коробок в кухне, самодельные качели на заднем дворе…

- У нас нет денег на свой дом.

- Я откладывал на колледж всю старшую школу, этого хватит для первоначального взноса по ипотеке.

- Наш ребенок скоро родится, и, поверь, ему будет все равно, есть ли у него электронная качалка за двести баксов и гриль во дворе или нет.

- Так, маленький, скажи маме, что ты хочешь ту качалку с вкладышем со львятами, - Скотт облеплял ладонями ее круглый живот и встречал очередной пинок.

- Он становится слишком подвижным, когда ты рядом, но ему там теперь тесно, и он не может ворочаться, как раньше.

- Где он сейчас?

- Его голова внизу, он уже перевернулся, - она опускала худые руки под свой огромный живот, и Скотт примыкал губами к тем местам, где их сын реагировал на них. - У нас есть время до празднования Дня памяти.

- Я вернусь к концу этой недели, обещаю.

Но Скотт МакКолл так и не возвращается.

Кэл громко плачет, его лицо раскраснелось, он взмахивает сжатыми ручками и ножками и кажется еще меньше в желтом свете мотельного ретро-номера, в котором к липким лентам на потолке поприлипали мошки. Они в одном из поселков Калифорнии, к предрассветным часам духота так и не спала. От немытых стекол течет жар, за ними на пустом паркинге разворачивается газетный фургон.