Техника и практика психоанализа

Я встречал и другие примеры, когда пациентов лечили так называемые «психоаналитики», которые практиковали согласно неким теоретическим и техническим системам, весьма далеким от того, что я пытаюсь описать здесь как классический психоанализ. Иногда такие пациенты подвергались «лечению переносом» и оставались в относительно хорошем состоянии, только пока поддерживался позитивный перенос, но лишь только он разрушался (а это обязательно происходит), наступало резкое ухудшение. В других случаях я наблюдал разновидность искусственного обсессивного невроза, описанного Гловером (Glover, 1955, p. 353–366) в главе, посвященной неточным интерпретациям. Иногда такие пациенты становятся фанатичными приверженцами какой-то разновидности психотерапии и кладут свою жизнь на обращение всех остальных в свою новую веру. Неадекватно анализировавшиеся пациенты имеют тенденцию отыгрывать свой позитивный перенос к той школе терапии, из которой вышел их аналитик или терапевт. Их безответная любовь проявляется в том, что они цепляются за жаргон психоанализа, постоянно говорят об интимных вопросах, находятся в отчаянных поисках новообращенных, которые свидетельствовали бы о том, что их ветвь веры является единственно правильной. «Истинно верующие» в какую-либо форму психотерапии являются настолько же жертвами какой-то неразрешенной реакции переноса, как и люди с «промытыми мозгами». Независимость разума и духа может возникнуть только после тщательного анализа явления переноса.

Завершая обсуждение причин не поддающихся анализу реакций переноса, связанных с ошибками, допущенными в технике, я бы хотел кратко остановиться на тех ситуациях, когда аналитик не понимает той специфической культуры, к которой принадлежит пациент. Я вспоминаю, что столкнулся с множеством трансферентных проблем, когда впервые попытался анализировать негра с Юга. Как можно догадаться, реакции переноса и контрпереноса складывались на основе весьма различного прошлого опыта. Кроме чувств переноса, исходящих от фигур семьи пациента, присутствовали также интенсивные эмоции, происходящие из его чувств к белым людям вообще. Эта ситуация осложнялась также моими собственными реакциями по отношению к южанам и неграм. Решающей же помехой было мое незнание культуры южных негров. У меня были очень большие сложности при оценке уместности определенных реакций пациента, потому что я часто не представлял себе, что в данной ситуации было реальностью.