Техника игры в блинчики

"Кажется, уже близко, — подумал Матвеев, взглянув на дорожный указатель. Часы на приборной панели показывали половину двенадцатого. — Ну, ещё один рывок, и главное — ни пуха, ни пера! К чёрту!"

На заднем сиденье, проснувшись, заворочалась Фиона. Вот уже в зеркале заднего вида появилось её милое заспанное лицо в обрамлении спутанных темно-русых волос.

— Не смотри на меня, — кокетливо-жалобно сказала она — я выгляжу ужасно. Если бы не этот дорожный костюм, я была бы похожа не на путешествующую леди, а на какую-нибудь Джуди О'Грэди после ночи на сеновале. — Золотистые глаза леди Таммел постепенно наполнялись искорками, без преувеличения сводившими Степана с ума.

— Не буду, — рассмеялся Матвеев — Тем более что мне нужно смотреть на дорогу. Даже если бы я и хотел тобой любоваться — не могу. И, кстати, с добрым утром, дорогая!

— И тебя с добрым утром, — прозвучало в ответ под аккомпанемент звуков скользящей по волосам щётки. — Мы можем где-нибудь остановиться? Где есть крепкий кофе, свежие булочки и горячая вода?

— Подожди, до Мазоне осталось совсем немного. Там, как утверждает путеводитель, есть несколько неплохих тратторий и даже один ресторан с европейской кухней.

— Всё равно, лишь бы быстро, уютно и вкусно. И горячая вода! Ты мне уже обещал. — Фиона потянулась вперёд всем телом, обняла Степана за плечи сзади, и поцеловала в шею, прижавшись к спинке переднего дивана "Татры".

— Подожди любимая, — Матвеев готов был задохнуться от нахлынувшей нежности, но… Но не время сейчас, товарищ! — Нам, кажется, приказывают остановиться.

Посреди дороги, подняв руку в требовательном жесте, стоял сержант Добровольной Милиции Национальной Безопасности. На обочине, возле "Фиата" "Ардита", взяв наизготовку пистолеты-пулемёты, расположились два рядовых чернорубашечника.

Матвеев прижал "Татру" к обочине и остановился, опустив стекло водительской двери. Демонстрируя свою значимость и важность исполняемого дела, сержант приблизился к машине неспешно. Он даже немного выпятил подбородок, но с точки зрения Степана, всё равно не стал похож на Муссолини.

"Сколько раз говорил: это не театр! Южная кровь играет… Commedia dell'arte, мать твою!"

— Ваши документы, сеньор! — сержант протянул руку в открытое окно.

— Пожалуйста, вот мой паспорт… — Матвеев протянул чернорубашечнику книжечку с "двуспальным английским лёвою".

— Кто ещё с вами в машине? — шелест лениво проглядываемых страниц паспорта сопровождал слова.

— Моя жена, леди Фиона Таммел. — Сказал Степан, и услышал с заднего сиденья сдавленное "ох!".

— У неё есть документы? — сержант приблизил лицо к стеклу пассажирской двери и несколько секунд пристально смотрел на Фиону, отчего та, не смутившись, гордо выпрямила спину и ответила итальянцу таким холодным взглядом, что мог бы заморозить несколько кубических футов воздуха.

— Конечно. Предъявить? — пришло время "напрячься" и Матвееву.

"Играем-то для одного зрителя! Клоунада, блин…"

— Нет, — чернорубашечник улыбнулся и отрицательно махнул рукой. — Я мог бы пожелать вам счастливого пути, сеньор Гринвуд, но вынужден вас попросить об одолжении, — несмотря на такую прелюдию, просительных ноток в голосе сержанта так и не появилось. — Не могли бы вы подвезти одного из моих подчинённых, и ещё одного сеньора до Аренцано. Это на побережье… А то наша машина внезапно сломалась…

— Конечно, это мне не совсем по пути, но крюк не велик… Хорошо, подвезу! Только, можно ускорить этот процесс? Мне хотелось бы попасть в Геную сегодня, — Степан сделал вид, что снизошёл до просьбы чернорубашечника исключительно под давлением обстоятельств, и сопроводил свой ответ нетерпеливым жестом — "мол, давайте, быстрее, загружайтесь!"

Сержант с благодарностью кивнул и махнул рукой рядовым. Один из них открыл дверь "Фиата" и помог выйти из машины мужчине в когда-то дорогом, но весьма потёртом костюме.

Матвеев внимательно посмотрел на идущего в его сторону "товарища Этьена" и отчего-то ему в голову пришла странная мысль: "А всё-таки жаль, что он не похож на Стриженова…"

Глава 12

Катарсис

1. Алексей Николаевич Володин, он же Федор Кравцов, он же Тео, он же дон Теодоро или полковник Теодоро, конспиративная квартира ИНО НКВД, Мадрид, Испанская республика, 20 января 1937, полдень.

Возможно, это был острый приступ маниакально-депрессивного синдрома. Кравцов терпеливо примерил на себя диагноз, но остался "увиденным" недоволен.

"Дурью маюсь!"

— Давайте, Иван Константинович, еще раз со всеми подробностями, — предложил он, но, судя по выражению лица оперативника, тот уже "три раза сказал все, что мог".

Однако приказ начальника, он и есть приказ. Как там говорится? "Я начальник — ты дурак, ты начальник — я дурак…"