Техника игры в блинчики

Она сидела на лавочке, прислонившись к прохладному камню колонны, поддерживающей галерею второго этаже, курила и слушала. Но слушала она, не слыша, и ничего перед собой не видела, находясь не здесь и сейчас, а где-то далеко-далеко и отнюдь не случайно. Память и голос Тани, прорывающийся сквозь все "возмущения атмосферы", повернули личное время Ольги вспять, вернув Кайзерину в первое сентября тридцать шестого. Так что, оставаясь физически во дворе превращенной в госпиталь асьенды "Ла Калера", на самом деле душой она вернулась в туда и тогда, — в жаркий сентябрьский вечер и насыщенное ароматами духов и алкоголя варьете на бульваре Клиши…

Включился прожектор, распахнул с металлическим щелчком веки-жалюзи, чуть сдвинулся вправо, рассекая темные глубины сцены, и в круг света вошла Таня. Это было как черно-белое кино, но только в ином, недоступном пока технике 30-х годов качестве. Исключительной белизны алебастр кожи, черные губы — бантиком — обесцвеченные освещением волосы, и "кромешное" платье, словно сгусток жидкой тьмы, стекающей по замечательно гибкому, изящному телу… Шаг, другой, легкое — изысканное — покачивание бедер, в одной руке — бокал с белым вином, в другой — дымящаяся сигарета в длинном черном мундштуке… Еще шаг… Таня приближалась к рампе, и там, на обрезе сцены, начали разгораться цветные прожектора. Мгновение, пауза длинной в сокращение сердечной мышцы, и в мир вернулись краски. Пунцово-красные губы, золотистые — светло-русые желтоватого оттенка волосы, голубые глаза — они засветились вдруг невероятной синью — и серебряное открытое платье, лунным шлейфом стекающее по великолепной фигуре дивы Виктории…

Ты была чудо, как хороша сегодня, — иногда Ольга позволяла себе быть объективной в отношении старой подруги, и немного — всего чуть-чуть — искренней.

А по мне так она все время хороша, — Виктор переживал острую фазу влюбленности, и его можно было понять и даже пожалеть.

Я наступила тебе на какую-то любимую мозоль? — спросила Татьяна, прищуриваясь на кошачий манер.

Пой, птичка! — улыбнулась Ольга. — У тебя это неплохо получается.

Брейк! — вклинился в разговор Олег. — Что вам делить, красавицы?

И в самом деле, что?

Ей вдруг ужасно захотелось оказаться снова там, прошлой осенью в уютном Париже, или уж — на самый худой конец — в Сарагосе, где выступала сейчас Виктория. Подойти, обнять, поцеловать и… поплакать "на плечике", и чтобы Таня гладила ее по волосам…

"Или Баст… Баст даже лучше!"

Но не было рядом ни Тани, ни Олега. Никого не было…

Глава 10

Война

Хроника событий:

8 января 1937 года — По слухам, циркулирующим в Москве, три дня назад органами НКВД арестован бывший командующий Экспедиционным Корпусом Красной Армии в Испанской республике командарм 2-го ранга Павел Дыбенко. Комментируя арест видного большевистского лидера, Линкольн Туннел в Нью-Йорк Сити сказал, что Сталин начинает уничтожать своих генералов.

9 января 1937 года — в САСШ цена галлона бензина — 10 центов.

11 января 1937 года — вышел на экраны фильм "Белоснежка и семь гномов".

15 января 1937 года — в Париже начался процесс над М. Зборовским и другими "агентами НКВД".

16 января 1937 года — Вышел на экраны фильм "Золушка" с Викторией Фар в главной роли.

1. Себастиан фон Шаунбург, шоссе Сьерра-Невада близ развилки на Камбиль, Испанская республика, 17 января 1937, утро

— Мы уходим, — сказал Ягито, когда в десятом часу утра они достигли дороги. — Дальше сами.

— Дальше сам, — кивнул Баст.

Перед ним лежала пустынная дорога, вернее относительно короткий ее отрезок, продолжения которого — в "туда" и в "сюда" — исчезали за складками местности.

"Горы, — мысленно согласился с очевидным Баст. — География и топография".

— Прощайте, — сказал он в спину уходящим контрабандистам.

— Удачи! — пожелал ему, оглянувшись через плечо, Ягито, и Шаунбург остался на дороге один.

"А примета-то плохая, оборачиваться… Впрочем, к чёрту приметы!"