Техногнозис: миф, магия и мистицизм в информационную эпоху

Употребление такого жаргонизма в духе нью-эйдж, как «самореализация», в экстропианской проповеди похоже на вдыхание тлетворного дымка из гробниц Наг-Хам-мади в баре на Уолл-стрит. Но, наряду с эксплуатацией всего, что может предложить разум и рынок, экстропианцы превозносят новую разновидность технологического перфекционизма, туповатую и упрощенную ревизию концепции исследования человеческого потенциала. Мор поясняет:

Избавившись от барьеров, налагаемых нашим природным наследием, мы используем свой эволюционный дар разумного, эмпирического сознания для того, чтобы преодолеть границы нашей человечности, последовательно пройдя трансчеловеческую и постчеловеческую стадии¹⁰¹.

Экстропианцы считают, что Ницше руководствовался чем-то большим, чем желудочное расстройство, когда провозгласил, что «Человек есть то, что должно превзойти». В то же время их общие положения могут быть рассмотрены просто как старый гуманизм, только включенный на полную катушку. Подобно возрожденческому каббалисту Пико делла Мирандоле, экстропианцы полагают себя «свободными и гордыми ваятелями» собственных изменений.

Помимо эксплуатации перфекционизма в духе нью-эйдж и технолибертарианства, экстропианцы оправдывают свои цели, привязывая их к ходу эволюции. Подобно тому как естественный отбор тысячелетиями вытачивал человеческую расу, мы должны продолжить его ход на индивидуальной основе, беспрестанно обучая, улучшая и оттачивая свое «я». Поэтому экстропианцы отвергают мягкие перспективы нью-эйдж, но принимают те же «технологии трансформации»: приспособления для мозга и техники визуализации, медитации и препараты, расширяющие сознание, компьютерные сети и нейро-лингвистическое программирование. Более того, Макс Мор признает, что позитивное мышление экстропиан-ства, принцип «дальше, выше, сильнее», обращение к личной эволюции могут заполнить экзистенциальную пустоту, образовавшуюся после коллапса традиционных религиозных нарративов. Мор утверждает, что, в отличие от большинства философских учений XX века, философия экстропианства придает смысл, направление и цель человеческой жизни и в то же время не требует, как это делают многие религии, подавлять интеллект, прогресс или сопротивляться «неограниченному поиску возможностей улучшения».

Подобно любому духовному лидеру, не даром едящему свой хлеб, Мор подчеркивает, что его принципы — это не абстрактные идеи, а этические максимы, которые должны воплощаться в опыте. Войдя в нашу каждодневную жизнь, экстропианские принципы позволят нам преодолеть обычное течение темных человеческих мыслей. Они будут вдохновлять нас не только думать по-другому, но и на самом деле помогут нам стать трансчеловеками — более умными, более сильными, более умелыми. Но что делать со всеми этими путанными эмоциями, которые так досаждают человеческому животному, разрушая все наши лучшие планы? В целом экстропианцы невысокого мнения о чувствах и интуиции, обитающих в наших нервах. Многие хотели бы вообще избавиться от эмоций, хотя Макс Мор проговаривается, что экстропианцы просто хотят сделать их более «эффективными».

Когда мы избавимся от сомнений и страхов и вскочим на подножку трансчеловеческого экспресса, мы не просто получим награду здесь и сейчас. Подобно праведнику, ждущему ангельской трубы, мы должны активно готовить себя к моменту, когда машины совершат квантовый скачок за пределы описанного любой научной фантастикой и все изменится. Вот пророчество Мора:

Когда технология позволит нам переделать себя в психологическом, генетическом и нейрологическом аспектах, мы, ставшие трансчеловеками, сможем превратить себя в пост-человеков — существ беспрецедентных физических, интеллектуальных и психологических способностей, самопрограммирующихся, потенциально бессмертных, ничем не ограниченных индивидов¹⁰².

Экстропианцы потратили массу пискселей и чернил, рисуя перспективы этих великих технологических изменений, но, несмотря на весь свой научно-фантастический ригоризм, технологические спекуляции этой группы в конечном счете покоятся на апокалиптических образах. Асимптотический, метаисторический момент, наступления которого они ожидают, настолько величествен и триумфален, что некоторые экстропийцы называют его сингулярностью, позаимствовав термин из нелинейной термодинамики и вдобавок приправив его изрядной дозой милленаристских чаяний.