Телефон. Звонки из прошлого

Автор поместил эту выдержку из очерка Галана только потому, что он родился в этом городе и был тоже свидетелем националистических шабашей бандеровцев после войны.

К концу 1949 года Галан, будучи человеком жестким, бескомпромиссным, нередко критиковал городские власти за партийные перегибы. В частности, резко для ушей партократов активную русификацию. Он считал, что каждый гражданин в СССР должен говорить на том языке, на котором ему удобно общаться. Наверное, доживи он до сегодняшних дней, схлестнулся бы с майданутыми, запретившими людям Донбасса говорить на родном им языке — русском.

Официально он был признан властями, но его произведения «Под Золотым орлом», «Любовь на рассвете», «Вероника» и другие в последние годы были запрещены. Его очерки и статьи не публиковались. Он был снят с должности корреспондента газеты «Радянская (Советская) Украина». С досады писатель даже назвал Главлит Советского Союза «Комитет по расправе с искусством». Его критиковали и слева, и справа. Он раздражал и власть, и тех, кто боролся с советской властью — украинских националистов. А за неделю до убийства Ярославу Александровичу почему-то органы внутренних дел приказали сдать табельное оружие. А ведь ему львовские националисты не раз угрожали расправой не только за просоветские взгляды, но особенно были возмущены выходом статьи публициста «Плюю на Папу!», отлучившего его от церкви…

24 октября 1949 года к Галану, проживающему во Львове по улице Гвардейская, дом 18, под видом посетителей пришли двое молодых людей — Лукашевич Илларий и Михаил Стахур. Постучали в дверь. Домработница Галана Евстахия Довгун, услышав знакомый голос Лукашевича, не раз бывавшего у хозяина дома, открыла дверь.

— Писатель дома?

— Дома, дома, заходите!

Посетители вошли в кабинет писателя. Галан предложил стул Лукашевичу, а Стахур намеренно задержался сзади.

— Снова неприятности у нас в институте, — поспешно заговорил Илларий Лукашевич.

— Какие именно? — спросил Галан.

Лукашевич подмигнул Стахуру. По этому сигналу Стахур мгновенно из-за пояса вынул гуцульский топор и лезвием стал наносить один за другим удары, (их было одиннадцать — Авт.) по голове писателя. Смерть наступила мгновенно. Потом они связали домработницу и приказали ей молчать, иначе будет убита. Воткнув кляп из носка в рот Евстахии, они спешно покинули место преступления.

Следствие по Лукашевичу и его близким велось Управлением МГБ по Львовской области под № 8440. К сожалению, следствие было проведено крайне поверхностно. Убийцу писателя Михаила Стахура и заказчика, проводника ОУН^*, Романа Щепанского по прозвищу Буй-Тур ловили несколько лет. Их задержали только в 1953 году. Щепанского расстреляли через два года в Киеве, а Старуха казнили через повешенье в 1953 году. По другой версии, Щепанский погиб в ходе операции при его задержании — отстреливался.

Память о Галане тоже оказалась изломана, как и его судьба. Его похоронят при огромном стечении народа во Львове на Лычаковском кладбище, поставят памятник и назовут его именем школы, вузы и улицы. Его тексты включат в школьную программу…

В его львовскую квартиру-музей долгие годы будут водить школьников и показывать гуцульский топорик. В упоминаемом городе Сарны именем Галана назовут летний кинотеатр. Потом грянут окаянные 90-е годы и распад единой страны — Советского Союза. Вновь перекроят школьные учебники, писателя назовут вурдалаком и агентом НКВД, закроют музей, снесут памятник. В Одессе улицу Ярослава Галана переименуют в улицу Романа Шухевича. А гуцульский топорик застрянет в головах тех, облученных майданами, кто никогда не читал книжек смелого писателя.

Отрекшаяся от прошлого

Первая советская царевна — дочь И. В. Сталина — в конце жизни отреклась от своего прошлого.

Олег Александров

Из дневника Николая Петровича Горшенина:

«…Жизнь Светланы Аллилуевой, дочери Иосифа Сталина, могла бы стать красивой сказкой, а превратилась в мелодраму с шекспировскими страстями, благодаря ее характеру и судьбе. А умение молчать там, где не мог сдержаться ее брат Василий, направило ее в ту сторону, где ее частично признали для своей выгоды. Получила ли она выгоду, а точнее, отдушину себе? Да! Но, опять же, частичную, не полную, сомнительную… Она потеряла и Родину, и себя…