Телефонист

Гроб поставили на доски возле свежевырытой ямы. Оркестр замолк. Незнакомая бледная дама в черной шали принялась громко читать по бумажке. Ветер разносил над надгробными плитами шаблонные фразы: «Покойный был верным другом, хорошим товарищем…», «Его ценили коллеги и руководство интерната…», «Отдал двадцать лет жизни заботе о детях…» Маркусу хотелось закричать, вырвать бумажку и отхлестать женщину по белым щекам – настолько ненужным и нелепым казалось происходящее у могилы. Он, словно в параличе, стоял в плотном ряду остальных воспитанников, до боли сжимая навершие венка. Может, и правда электромагнитная суть доктора продолжает где-то жить? Будто в ответ Маркус услышал далекий щелчок, словно за пеленой тумана переключилось невидимое реле.

Речь закончилась. Рабочие подняли на стропах гроб и медленно опустили на дно ямы. К краю, прихрамывая, подошел учитель литературы – Теодор Йоффе. Он нагнулся, взял горсть земли и бросил вниз. Влажный суглинок гулко ударился о крышку гроба. Следом к яме начали подходить остальные взрослые. Маркус почувствовал тычок в бок.

– Смотри, мужик у крайней могилы, – зашептал ему в ухо Андрей. – Все время на нас пялится.

Маркус скосил глаза. Метрах в двадцати у плоского камня стоял старик – лицо в морщинах, на голове седой ежик. На старике была серая ветровка, штаны цвета хаки и черные кожаные сапоги, на плече – армейский рюкзак. Старик походил на рыбака, невесть какой судьбой попавшего в царство скорби и смерти. Он стоял со скучающим видом, будто ждал автобуса на остановке, чтобы, наконец, уехать к долгожданной реке.

– С чего ты взял, что он на нас смотрит? – Маркус повел плечом.

Словно услышав их шепот, «рыбак» повернул голову в их сторону. Глаза у него оказались зелеными, как у кошки. Поймав взгляд Маркуса, старик подмигнул ему и криво, одной стороной рта, улыбнулся.

Маркус тут же потупился, будто его заинтересовали листья венка. Рабочие взяли лопаты, обступили могилу и принялись забрасывать ее землей. Минут через десять на месте ямы вырос коричневый горб. Рослый рабочий с красной повязкой бригадира на руке забрал у Маркуса и Андрея венки. Он сцепил их друг с другом и поставил на середину земляной кучи, а рядом вдавил в землю деревянный столбик с прибитой к нему табличкой с номером участка и фамилией доктора.

Маркус подошел к могиле и поправил черные ленточки на венках. На первой светилась золотом надпись: «От коллег по работе», на второй – «Спасибо за все!» На этот венок Маркус потратил деньги, стрясенные с профессора Дубека.

После похорон друзья хотели по-тихому исчезнуть из поля зрения воспитателей и пошарить в заброшенных гаражах за кладбищем. Там сохранились остовы старых тягачей и автобусов, и если покопаться, то можно найти мелкие детали моторов: клапаны, прокладки, поршни, вкладыши и втулки. Все это богатство бойко сбывалось на блошином рынке. Друзья прошмыгнули между памятников к забору кладбища. Они пролезли в пролом в стене и замерли: на той стороне на ствол осины облокотился «рыбак».

Заметив мальчиков, старик выпрямился и медленно подошел к ним.

– Здравствуйте! – произнес он сухим надтреснутым голосом. – Меня зовут Грегор.

Глава 9

Темный коридор тянулся вперед длинной кишкой и никак не заканчивался. Половицы скрипели под ногами, пахло сыростью и старым деревом. «Почему я снова в интернате?» – Марк нахмурился и ускорил шаг. Глухие трехметровые стены, потолки с облупившейся штукатуркой давили, не давая дышать. Хотелось быстрее выбраться из здания на солнце и свежий воздух. Наконец впереди показалась вертикальная полоска света. Марк подбежал к приоткрытой двери и, щурясь, заглянул в ярко освещенную комнату.

По короткому серому ворсу ковра тянулись ряды миниатюрных картонных домов, на дорогах застыли модельки машинок, на тротуарах замерли пластмассовые пешеходы. Посреди игрушечного города извивался длинный синий шарф. На нем сидела девочка лет четырех-пяти в ночной сорочке в мелкий цветочек. Растрепанные черные волосы падали ей на лицо.

– Мила? – Марк переступил порог комнаты.

Девочка его не слышала. Она склонилась над лежащей на ее коленках пожарной машиной и сосредоточенно крутила пластмассовое колесо. Внутри игрушки заунывно урчал механический мотор. Аккуратно ступая между картонными домами, Марк прошел в центр комнаты и сел напротив Милы.

– Эй! – Он дотронулся до ее руки.

Девочка подняла голову и посмотрела на Марка большими голубыми глазами. «Как же ты похожа на мать!» – в который раз подумалось ему.

– Хороший ведь город, – чуть не плача, сказала Мила и обвела взглядом игрушечные улицы. – Будет жалко, если Курц приберет его к рукам. – В уголках ее глаз набухли слезинки и покатились по бледным щекам. – Ты телефонист и должен найти решение.

– Это снова сон? – Марк зажмурился и с силой растер ладонями лицо. Ничего не изменилось. Он по-прежнему сидел на полу в своей детской, и перед ним плакала дочка Елены. – Это что? – Марк нахмурился.