Телефонист

«Дубек, Дубек…» – мысленно повторял он, будто пробуя фамилию на вкус. Шесть лет назад Маркус безуспешно пытался вспомнить ее. Хотел попросить у профессора помощи, мечтал, что тот вытащит его из ужаса интернатской жизни. Но теперь Маркус ни в ком не нуждался. Он научился выживать в тесном мирке казенного учреждения и подбирался к вершине местной социальной пирамиды. Вместе с Андреем Бенешем он не пасовал даже перед старшими на два года выпускниками. Маркуса не интересовало, где профессор пропадал все это время и почему объявился именно сейчас.

– Можете одолжить мне немного денег? – спросил он невозмутимо. Маркус, как и все интернатские, давно привык делить людей на тех, кого стоит избегать и кого можно «доить». – Хочу к учебному году ручки и тетрадки купить.

– Да-да, конечно. – Профессор сунул руку во внутренний карман пиджака и вытащил толстый кожаный бумажник. Щелкнул кнопкой, раскрыл его и извлек несколько купюр. – Хотел спросить, – продолжил он, протягивая деньги, – не происходит ли с тобой чего-нибудь необычного?

– Волосы в некоторых местах начали расти, – хмыкнул Маркус.

– Нет-нет, я не о твоем пубертатном периоде, – замотал головой профессор. – Возможно, ты слышишь странные звуки или видишь, чего другие не видят?

Маркус напрягся. Он давно свыкся с гулом и щелчками в голове и почти не замечал их. Но изредка звук становился нестерпимо громким. Тогда приходилось искать место, где он на максимуме превращается в осязаемую вибрацию: угол стола, трещина в штукатурке или щель между половицами. Однажды Маркусу пришлось залезть на крышу интерната и дотронуться до конька, чтобы почувствовать наконец, как в ладонь ударяет синяя молния, заставляя шум стихнуть. Андрея громкие звуки мучили не меньше Маркуса. Старый интернатский доктор возил друзей к неврологу в город. Тот выписал таблетки, но они не помогали, а только нагоняли сон.

– Допустим, есть такое, – нехотя признался Маркус.

– Очень хорошо! – неожиданно обрадовался профессор. – Приглашаю тебя ко мне в гости. – Он понизил голос: – Здесь не подходящая обстановка для бесед.

– Ладно, – пожал плечами Маркус. Теперь он, по крайней мере, знал, чем ему будет полезен профессор. – Вы сумеете договориться с Бролем?

– Думаю, да, – сощурился Дубек, сжимая в руках бумажник.

* * *

На следующее утро Броль действительно подмахнул разрешение на выход в город.

– Выжми из этого Дубека все, что можно. – Андрей хлопнул Маркуса по спине. – Вдруг он и правда объяснит нам, что происходит.

Репродуктор на стене закрякал: «Маркуса Новака ожидают на проходной!»

– Ладно, я пошел, – кивнул Маркус.

Дубек, опершись на трость, ждал его у ворот интерната.

Профессор жил в старом университетском общежитии. До кампуса ехали на метро. Последний раз Маркус ездил в поезде вместе родителями. Мерное покачивание вагона, вой электродвигателей, щебет женского голоска, объявляющего станции, растревожили память. Маркус неожиданно вспомнил материнские руки – длинные пальцы с накрашенными красным лаком ногтями. Мать сидела на вагонном диване и держала маленького Маркуса на коленях. Ее волосы пахли яблоками.

Дубек показал Маркусу свою двухкомнатную квартиру – гостиная квадратов на двадцать и крохотная спальня, где помещалась только двуспальная кровать. В доме царствовала профессорская жена – грубая и властная женщина. Хмурясь, она усадила Маркуса за обеденный стол и поставила перед ним тарелку супа. Обстановка в комнате не отличалась чем-то особенным: кроме стола и нескольких стульев, у стены примостились сервант и книжный шкаф, напротив них – комод на три ящика, у окна – телевизор с выпуклым кинескопом.

– Мы с твоим отцом работали на одной кафедре, но в разных лабораториях. – Дубек сел за стол напротив Маркуса. Жена принесла ему суп. – Так сказать, пытались доказать противоположные теории одного и того же явления. – Он откусил хлеба и, чавкая, продолжил: – Ты знаешь, что такое религия?

– Э-э… – Маркус застыл с ложкой в руке. – Невежественные суеверия и обожествление явлений природы? – припомнил он из школьной программы. – Наши предки поклонялись тому, чего не понимали. Но современная наука может объяснить любые явления.

– Это да! – крякнул профессор. – Иррациональная вера в существование Высшей Силы. Так сказать, чувство Высшего присутствия. – Он зачерпнул суп ложкой и с шумом отправил ее в рот. – Но наука отнюдь не всесильна. Многие феномены нашего сознания, жизни и смерти пока мало изучены.

– Смерть – это прекращение всех биологических процессов в человеческом организме, – продолжил цитировать Маркус, одновременно работая ложкой.

– Верно. – Дубек потянулся за новым куском хлеба. – Но если жизнь не ограничивается биологическими процессами? Человек – это комплекс электромагнитных полей. Пока наука считает, что они вызваны электрическими процессами в клетках, но вдруг все наоборот – клетки живы пока на них воздействует первичное электромагнитное поле? Что, если эта энергетическая сущность человека сохраняется и после смерти?