Телефонист

Кноффер подошел к оцеплению и помахал рукой собравшимся людям. Фотографы тут же защелкали затворами, засверкали вспышки, операторы включили подсветку и навели камеры. Особист прошелся вдоль переднего ряда погорельцев, пожимая протянутые руки, потом развернулся и подошел к микрофону, установленному на ярко освещенной площадке на фоне дымящегося склада.

– Город вас не бросит один на один с бедой, – загремел над пирсом хриплый баритон. – Мы соберемся с силами и, наконец, наведем порядок в районах пострадавших от войны. – Кноффер резко махнул рукой, сжатой в кулак, будто припечатал свои слова. – Мы снесем трущобы, а на их месте построим комфортабельное жилье. Виктор Курц сегодня подписал указ о реконструкции прибрежных районов…

Голос Кноффера разносился над пирсом и множился, отражаясь эхом от стен близлежащих зданий. Казалось, звук идет отовсюду и, как ни прячься, слова коротышки дойдут до твоих ушей. Слова эти не сулили жителям порта ничего хорошего. Начнут выселять – попробуй добейся еще нового жилья! Невольно возникала мысль, что пожар и появление особиста – звенья одной цепи. Что личному адъютанту Курца делать ночью на реке?

Речь закончилась. К Кнофферу подбежал тощий офицер и зашептал на ухо, показывая рукой в сторону Марка. Коротышка кивнул и подошел. Весь телевизионный табор тут же снялся и двинулся за ним.

Гектор зарычал. Марк, щурясь от слепящего света телевизионных ламп, взял его за ошейник и прижал к ноге.

– Герой! – Лицо особиста расплылось в улыбке, и он протянул Марку руку. – Рискуя жизнью, спас человека из огня!

Ладонь у коротышки была узкая, пальцы длинные, как у скрипача, и холодные. Снова защелкали фотоаппараты. Кноффер тряс руку Марка и натужно улыбался, пока один из операторов не поднял большой палец вверх. Свет погас, телевизионщики развернули камеры и принялись снимать пирс.

Лицо Кноффера тут же сделалось серьезным и усталым, будто он сменил маску. Коротышка достал из кармана сигареты и закурил. Марку в нос ударил пряный запах дорогого табака.

– Хорошая у вас собака! – указал Кноффер на Гектора. – Редкая в наши дни.

– Да, – пожал плечами Марк. – В войну много таких погибло.

– Воевали? – Особист выпустил носом две струи дыма.

– Часть двести тридцать шесть, разведрота, – Марк сильнее прижал Гектора к ноге. Собака нервничала.

– Награды? – поднял брови Кноффер.

Марк кивнул. Из-за бликов на стеклах очков он никак не мог разглядеть глаза особиста. Казалось, у того вместо глазных впадин мутные зеркала.

– Чем на гражданке занимаетесь? – продолжил коротышка импровизированный допрос.

– Торгую недвижимостью, – невозмутимо ответил Марк.

– Так себе занятие для героя войны, – Кноффер щелчком пальцев отправил недокуренную сигарету в реку.

– Не хуже, чем у других, – пожал плечами Марк.

– Не желаете наняться в Особую службу? – Особист в упор посмотрел на Марка. Глаза у него оказались голубые, ресницы длинные, как у женщины. – Достойная зарплата и льготы. Выберетесь, наконец, из этих трущоб.

– Мне нравится жить у реки. – Марк посмотрел на темнеющую за пирсом воду. – Здесь воздух чище.

– Понимаю, – вкрадчиво ответил особист. Он вытащил из внутреннего кармана прямоугольную карточку. – Это телефон моего секретаря. Надумаете – звоните.

Марк взял визитку. На белом фоне чернела короткая последовательность цифр без подписи. Кноффер натянул черные кожаные перчатки и, не прощаясь, пошел к катеру. Через несколько шагов остановился и снова повернулся к Марку.

– Напомните ваше имя? – прищурился он.

– Марк Новак.

* * *

Проснулся Марк ближе к обеду. Голова почти не болела, но в теле еще чувствовалась слабость. Он нагрел воду, залез под душ и кое-как помылся, стараясь не мочить забинтованную руку. Затем покормил Гектора и начал собираться.

– Остаешься за старшего, – кивнул Марк погрустневшему псу, надел плащ, повесил на плечо сумку с инструментами и вышел из дома.

По пустынному пирсу ветер гонял мусор. Все еще воняло гарью. Марк прошел мимо почерневшего здания склада и направился в сторону промки.

В квартиру на третьем этаже дома под тополями он попал так же, как и в прошлый раз. Постучал в безликую крашеную дверь с торчащими на месте звонка проводами и, услышав: «Кто там?», привычно выкрикнул: «Сантехник!»

– А, это вы! – улыбнулась Елена, впуская Марка.

Выглядела она лучше, чем при их последней встрече. Кожа порозовела, в глазах появились веселые искорки. Распущенные темно-русые волосы спускались до плеч. Синие брюки в обтяжку придавали ее ногам стройность и упругость, а в мешковатом вязаном свитере Елена казалась по-девчоночьи смешной и беззащитной.

В квартире пахло выпечкой – сладким тестом с легким привкусом корицы и печеными фруктами. Через приоткрытую кухонную форточку с улицы доносились приглушенные крики: похоже, алкоголики перессорились.

– Вам повезло, – Марк раскрыл рабочую сумку и показал открытую упаковку с тремя вентилями. – Дефицитный в наше время товар.

– Спасибо, – кивнула Елена. – Я в этом совсем не разбираюсь… Но, похоже, жизнь налаживается, раз дошла очередь до ремонта сантехники.