Телефонист

А потом в соседний бокс, где находилась её соседка, стала поступать вода.

«Я под завязку накачан наркотой и виагрой», – вот что сказал ему младший Пиф в тот единственный раз, когда позвонил ему с собственного телефона. – Я супермен».

Аркадий Григорьев гнал автомобиль за женой и дочерью. Он не собирался сбрасывать скорость, хрен с ними, с камерами, и хрен с ними, со штрафами, главное, чтобы не остановили. Он думал о том, что сопляк совсем сошёл с катушек.

А потом ему позвонили. Его собственный секретарь. Григорьеву было сейчас совсем не до, но он снял трубку – бизнес должен был оставаться на плаву в любую погоду. Голос у этой обстоятельной и всегда толковой хохотушки был какой-то ошеломлённый. Сбиваясь и путая слова, она сообщила ему о том, что уже знали десять тысяч продвинутых пользователей интернета. Прямой эфир… Прямо сейчас. Порнушка, которая всё больше становится убийством онлайн. И совсем уж сбивчивым тоном она осторожно добавила:

– Там комментарии, Аркадий Михайлович, нас тоже…

– Чего?! – заорал Григорьев.

Она запнулась. Боится. Никто не хочет быть тем, кто первым сообщает дурные вести. Григорьев хотел сорвать свой шейный платок, но не стал этого делать – капитан тоже должен оставаться на плаву в любую погоду.

– …комменты, – пропищала она. – Аркадий Михайлович, опять пишут про одного из наших авторов.

– Дура! Форель?! – Григорьев только что чуть не засадил в «жопу» какому-то обнаглевшему «Кайену», тупо подрезавшему его. Он обошёл «Порше» и, обнаружив, что за рулём вдобавок ещё и тёлка, по классике белокурая, покрутил ей пальцем у виска. Реакция в ответ была даже не нулевая, эта дура посмотрела на него, улыбаясь. Григорьев взял себя в руки:

– Ничего, милая, – успокоил он своего секретаря. – Я всё улажу. Я не дам тебя в обиду. Я никого не дам в обиду.

Но когда Григорьев открыл названную ему социальную сеть, он почувствовал, что паника, как хищная волчица, стала вгрызаться в его внутренности.

Вульгарная девушка в соседнем боксе захлёбывалась. Но Татьяну Ларину успокоили: немного удушья под водой – тот самый сюрприз. И действительно, вроде бы в последний момент вода в соседнем боксе начала спадать, и девушка смогла дышать. Правда, для этого ей пришлось максимально приподняться и запрокинуть назад голову. Она глотнула воздуха, половой акт с ней продолжался, но особых признаков беспокойства она не проявляла, вероятно, её тоже предупредили, чем должно всё закончиться.

«Аквариум», – мелькнуло в голове у Татьяны Лариной.

Потом с края бокса появилась рука и опустила голову вульгарной соседки ниже уровня воды, доведя ту почти до удушья, затем рука исчезла, и девушка вновь могла глотнуть воздуха. Такое повторилось несколько раз.

И Татьяне Лариной захотелось всё прекратить. Немедленно. Этого она и потребовала. Громко и ясно. В ответ опять появилась рука, прижавшая голову соседки почти ко дну аквариума. Отпустили её лишь в самый последний момент. И глотнув воздуха, та впервые попыталась кричать. Правда, сначала – браниться, но ничего особо членораздельного у неё не вышло, лишь брызги в разные стороны, её продолжали макать, и часть своих претензий она высказывала уже под водой.

И тогда ещё только лёгкий приступ тревоги совсем тихонько колыхнулся внутри Татьяны Лариной.

– Вы чего творите? – заявила она. – Всё, хватит.

И тут же добавила:

– Я хочу всё прекратить. Немедленно. Хватит! Сейчас же.

И почувствовала, что и в её бокс начала поступать вода.

– Хватит!

И поняла, что вода теперь прибывает в оба бокса, хотя в соседнем её и так было под завязку.

«Что происходит?» – вдруг беспомощно подумала она, впервые оценив своё положение с несколько иной точки зрения. И сразу всё начало меняться. Словно через запертые двери попыталось вломиться понимание, для чего ещё её могли привезти сюда. Нет, это, конечно, не так, только гораздо более беспощадная, обжигающе-холодная рука паники вновь сжала всё внутри неё.

– Ну хватит, прошу тебя, – позвала она того, кто привёз её сюда.

Этого не может быть! Он ведь совсем… другой. Он ведь… Мы же с ним так говорили. Он… это невозможно!

– Нет! Не надо! Прошу тебя, – закричала Татьяна Ларина, обращаясь только к тому, кто привёз её сюда.

Вода продолжала поступать. Хотя её вульгарной соседке уже некуда было запрокидывать голову для спасительного глотка. И с ней, с Татьяной Лариной, продолжали половой акт. Вернее, её продолжали насиловать.

Она ещё успеет попытаться осознать, как это с ней могло такое случиться. Но сейчас ей больше всего хотелось жить! И она будет бороться за жизнь до последнего вздоха. Пытаться вырваться и бить по стенкам этого аквариума, в который поступала вода.

И всё ещё взывать к тому, кто привёз её сюда. Обещать ему прощение. Обещать ему молчание и возможность делать с ней всё, что он захочет, всегда, по первому требованию, потому что больше всего сейчас она, Татьяна Ларина, хочет жить.