Телефонист

– Как и поц, – напомнил Свиркин. – Он тоже не типичен… – подумал. – Хе-е, обаятельный, должно быть, мужчина, если так всё быстро.

– Отработанный набор приёмов, – Ванга выставила вперёд раскрытую ладонь. – Как у пикаперов. Проходили.

– Значит, ищем обаяшку? – не унимался Свиркин.

– Лёва, – попытался осадить его Кирилл. И тоже посмотрел на Вангу.

– Молчу. К тому, что хоть что-то про него известно.

– Ну да, ты, скорее всего, прав, – спокойно сказал Сухов. – Но это с серийниками как раз-таки типичная картина… Чёрт, чуть не забыл, простите, – раскрыл папку и извлёк оттуда набросанный от руки портрет. – Это тебе, Ванга.

У неё немного расширились глаза:

– Это же мой бомжик, Дюба. Откуда?!

– Не спрашивай. Похож?

Рисунок был выполнен синей шариковой ручкой. Четкий штрих выдавал прямо-таки профессиональную руку – немного смахивало на книжную иллюстрацию или зарисовку из зала суда. Ванга присвистнула:

– Фига… Это он. Чёткий портрет.

– Так, нормально, – протянул Кирилл. – А я тут фотороботами развлекаюсь…

– Ну я ж извинился, – взмолился Сухов. – И нечего на меня так смотреть.

– Да ты молодец… Ну всё-таки – откуда?

– Кривошеев.

– Хозяин квартиры с…

– Бабой из секс-шопа, – перебил Кирилла Свиркин.

Сухов рассеяно поглядел на него:

– Да, так, – кивнул. – Оказалось, Кривошеев в прошлом – школьный учитель. Рисования. С радостью накидал портрет. У них с твоим Дюбой старые счёты.

– Сухов, я тебя обожаю! – сказала Ванга.

– Знаю, – Сухов подмигнул мужской части коллектива.

– Хотя вряд ли у Дюбы с кем-то счёты. Он… вроде того… Love, Peace. Хари Кришна. Поэтому и в бега подался, чтобы…

– Не закладывать никого мусорне, – Сухов кивнул. И указал на свою пробковую панель с открыткой Мунка, куда совсем недавно добавилась ещё одна фотография. – Тогда, может, показать ему вот это?!

Свиркин видел, как Ванга посмотрела на Сухова – опять этот сонный взгляд… И как пожала плечами – не удивлённо, дескать, чего кипятиться, а, скорее, сочувственно.

– Ну, что ж, нас поднимут на смех, – помолчав, сказал Кирилл. – Но можно объявлять его в розыск. ФИО полностью?

– Родченко Игорь Александрович, – сказала Ванга.

– Полиция из Беверли Хиллз разыскивает одноногого бомжика, – сладко промурлыкал Свиркин. – Респираторные маски прилагаются.

– Всё не угомонишься? – спросил у него Сухов.

– Лёва, – вдруг позвала Ванга. – Я ведь знаю, что ты бесишься. Это адреса, да?

– Я не бешусь, – вскинулся Свиркин, но тут же как-то поник.

– И дело не в том, что состоятельные люди и непрестижные районы… Здесь как раз можно искать, но не именно это тебя волнует. Так ведь?

– Ну, в общем, да, – признал Свиркин. – У поца должна быть уверенность, что на момент свершения им своих деяний, место, квартиры, будут гарантированно пусты. Его никто не видел. Он как человек без лица. Так всегда было. А тут…

– Кривошеев мог вернуться в любую минуту, – согласилась Ванга.

– И этот твой бомж, который мог что-то видеть… Поц никогда так не рисковал.

– Верно, – Ванга нахмурилась. – Он так никогда не делал. И это не даёт тебе покоя, Лёва.

– Проницательный ребёнок, – похвалил Свиркин, но без особого энтузиазма.

– Договаривай. – Попросила Ванга.

Свиркин уставился на оконное стекло, на котором засыхала полоска воды, и пробормотал:

– Какая ранняя весна… – И тут же без перехода добавил:

– Что это – прокол? Или – сознательный прокол?! Зачем… так?

– Он мог с лёгкостью устранить Кривошеева, – начал было Кирилл. – Как и этого… Дюбу.

– Бритва Оккама, – отмахнулся Свиркин.

– Что?

– Зачем ему это? Бритва Оккама, молодой человек: не создавайте новых сущностей! У поца другой почерк… И случись там убийство… не только этот ваш Дюба смог бы его вспомнить.

– Сознательный прокол, – задумчиво повторила Ванга. – Это ты забавно сформулировал.

– Опять какая-то имитация, как говорит Сухов, – Свиркин вздохнул. – Или что-то совсем другое. Гравитация из вашего пустого квадратика.

Он подвинул к себе Вангину схему, повертел ее на столе. Перевел взгляд на портрет Дюбы и снова вернулся к схеме; словно с опаской коснулся одного из незаполненных квадратов и замолчал.

– Поэтому стоит ещё раз более детально проверить адреса, – наконец подал голос Сухов.

– И что? – вопросил Лёва. – Даже если кто-то из близкого круга Форели жил там когда-то или по соседству… Что?! Думаешь, поц вот просто так подаст себя на блюдечке?

– Не думаю, – заверил Сухов. – Но процедура обязывает. И знаешь: ведь иногда рвётся в самом слабом месте.

– Вы сегодня все намерены говорить загадками? – посетовал с кислым вздохом Кирилл.

– Иногда полезно, – бросил Свиркин, потряс головой. – Это… похоже, ты тогда был прав, – вспомнил он. – Ведь они обычно не меняют свой почерк, верно? Похоже, поц очень вами недоволен.

– Нам, что, следует принести ему извинения? – сказала Ванга. Подошла к Сухову, встала рядом.

– Вы прям как сладкая парочка, – Свиркин потёр переносицу. – Хренова чёрная дыра… А если подтвердится?

– О чём ты опять, Лёва? – спросила Ванга.

– Если на выставке Форели подтвердятся ваши подозрения, ваши ненормальные подозрения…