Годы молодые с забубенной славой,Отравил я сам вас горькою отравой.Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,Были синие глаза, да теперь поблекли.Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.«Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».А ямщик в ответ одно: «По такой метелиОчень страшно, чтоб в пути лошади вспотели».«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки…Забинтованный лежу на больничной койке.И заместо лошадей по дороге тряскойБью я жесткую кровать мокрою повязкой.На лице часов в усы закрутились стрелки.Наклонились надо мной сонные сиделки.Наклонились и хрипят: «Эх ты, златоглавый,Отравил ты сам себя горькою отравой.Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли, —Синие твои глаза в кабаках промокли».
<1924>
Михаил Голодный
1903–1949
Юность
По Москве брожуВесенней,В гуле улица живая.Профиль юностиБессмертнойПромелькнул в окне трамвая.Небо маяНадо мноюРасплескалось в тихом звоне.Профиль юностиБессмертнойТонет в синем небосклоне.Боевой отрядПроходит,Боевое знамя рядом.Профиль юностиБессмертнойТенью прянул над отрядом.Рвется Щорса коньВ атаку.Замер Щорс на ткани пестрой.Профиль юностиБессмертнойПролетел над шашкой острой.Что же это? Сон?Виденье?Молодость страны живая?Профиль юностиБессмертнойПромелькнул в окне трамвая.
Дмитрий Кедрин
1907–1945
Остановка у Арбата
Профиль юности бессмертнойПромелькнул в окне трамвая.Михаил Голодный