Телеграмма из Москвы

Не будучи врагом читателю и не желая уморить его скукой, автор не решается передавать речь Столбышева дословно. Кроме того, существу вопроса, то-есть воробьепоставкам, из всех проговоренных Столбышевым двух часов шести минут было посвящено только три минуты. И то эту часть своего доклада Столбышев преступно растянул, так как все сказанное им за три минуты можно было сказать ровно в трех словах: "Пора начать ловить!" Поэтому, отказавшись от передачи дословно речи Столбышева, автор позволил себе несколько углубиться в анализ системы речей коммунистических ораторов и осветит те пагубные причины, которые делают эти речи длинными и постными, как сухари, замешанные на овсяном толокне без воды. Это и поможет читателю создать себе представление, о чем говорили Столбышев и последующие четыре оратора. И, вообще, такой объективный анализ подготовит читателя к пониманию всех речей коммунистических ораторов, произносимых по любому поводу, так как шаблон для речи коммунистического оратора один, и речи на любую тему -- от мероприятий по воробьепоставкам до всесоюзного протеста по поводу наводнения в Индии -произносятся именно по этому шаблону.

Итак, первое: речь коммунистического оратора, как и симфония, обязательно состоит из четырех частей.

Часть первая занимает одну треть времени речи и может быть названа "Ура!!!" (Невиданный рост. Невиданные достижения. Где и в какой стране возможен такой бурный рост? Спасибо родной партии, раньше было -- родному Сталину, за заботу). Эта часть речи произносится в бурных тонах (форте).

Часть вторая занимает одну четвертую времени речи и может быть названа "Долой!" или "Ату их!" (Мрак и безысходность проклятого царского режима. Прогнивший капитализм. Страдание народа под игом капиталистов. При капитализме и верблюды горбатые. Никакого прогресса, только загнивание. Долой! Ату их! Все народы мира с надеждой смотрят на Советский Союз). Эта часть речи произносится в негодующем тоне, кроме последней фразы (форте).

Третья часть занимает одну восьмую времени речи и может быть названа "Но!" (Но, несмотря на бурные успехи, у нас еще есть недостатки. Осторожное перечисление недостатков. Виноваты всегда низовые работники). Эта часть речи произносится в начале тихо, потом громоподобно -- критика низовых работников (пиано, форте).

Четвертая часть речи бывает тем длиннее, чем меньше у оратора остатков совести. Она может быть названа, как и первая часть, "Ура!" (Невиданный рост. Невиданные достижения. Где и в какой стране возможен такой бурный рост? Спасибо родной партии, раньше было -- родному Сталину, за заботу) -(фортиссимо).

Второе: язык коммунистического оратора построен на цепкой связи. Таким образом, случайно попавшее ему на язык слово порождает целую ненужную фразу, а ненужная фраза порождает другие, и так до конца речи, пока у оратора хватает сил говорить. (Они -- народ тренированный, как марафонские бегуны).

Познакомившись с этими принципами, читателю уже не нужно слушать речи ораторов и он может, избавив себя от этой муки, мысленно представить, что будет говорить оратор по любому поводу. Таким образом, у автора отпадает необходимость передавать содержание речи Столбышева и речей последующих ораторов -- Маланина (полтора часа), Семчука (час десять минут), Тырина (сорок пять минуть), Пупина (сорок минут).

По мере того, как ораторы толкли всю ту же воду в той же ступе, в зале поднималось настроение и расцветали улыбки. Вначале дед Евсигней сидел, выпучив глаза и раскрыв рот, как в момент удушения, но потом, следуя зову мудрого инстинкта самосохранения, он перестал слушать ораторов и повернул голову в сторону выходной двери. Унылый тон ломившихся в дверь приобрел истерические нотки.

-- Пусти выйти! -- кричал какой-то женский голос. -- Пусти, сукин сын, сил больше нет!

-- Не велено! -- гудел из-за двери Чубчиков.

В зале прошел смешок.

-- А ты, милая, сбегай в Ленинский угол, -- посоветовал кто-то из аудитории.

-- А, может, ей туда и не добежать? -- откликнулся другой голос.

-- Ничего, добежит!

-- Давай поспорим, что не добежит!

-- Спорим!

-- Спорим!

А очередной оратор все говорил и говорил: "В области сельского хозяйства наши достижения бурные, неслыханные. Только благодаря руководству любимой и родной..."

И никто его не слушал. Даже Сонька-рябая, стоявшая в проходе и от нетерпения бившая лаптем по полу, которую, по приказу Столбышева, держали два дюжих комсомольца под руки, чтобы она не сорвалась раньше времени, и та так была поглощена повторением наизусть своего "выступления с места" (написанного Столбышевым) и так ей не терпелось выступить, что она от горячки ничего не соображала и ничего не слышала.

Когда Пупин, наконец, окончил речь и сошел с трибуны, Столбышев поднялся и громко спросил:

-- Может, кто-нибудь из, так сказать, присутствующих хочет высказаться?

Спросив, Столбышев сразу же дал знак спускать Соньку-рябую.

-- Я!!! -- дико закричала Сонька и, освобожденная из цепких рук, сорвавшись с места, вскарабкалась на трибуну.