Телешоу «Научи меня любить» (СИ)

Куда важнее, что, несмотря на наступление «сейчас», в этот промежуток времени произошло то, что должно было случиться «рано» или «поздно»! А именно: Шут отказался от своей работы. Он знал, что долго это продолжаться не сможет, но соблазн был так велик. Все получилось само собой. Шут был в поиске. Куда бы он ни уезжал, он всегда возвращался в один и тот же город, улицы которого пропитали кровь, гной и пот, дома пропахли тухлой рыбой и дорогим парфюмом, а новые небоскребы ютились по соседству со старенькими лачугами. Майбург – город, названный в честь ТехноБогини Май, символизирующий собой рождение богини и, видимо, ее падение. Этот город казался Шуту идеальной средой обитания для истинного Короля. В глубине души Шут всегда знал, что найдет его не где-нибудь, а именно здесь. И он ходил и ходил по извилистым улицам, темным подворотням, заглядывал в церкви, магазины, гостиницы, бордели и казино, иногда находил интересных людей, в которых видел кого-то большего, чем просто слуг, и приглашал их к себе. Не все они соглашались на гостеприимство Шута, но все, так или иначе, попадали в темные королевские покои. И Шут испытывал их. Да, тогда Шут был еще слишком юн и многого не понимал. Он кормил их королевскими деликатесами, а затем заставлял запивать все это серной кислотой. Он набирал для них молочные ванны с ароматическими маслами, чтобы затем закачать в них воду с пиявками. Он обмазывал их кожу кремами, а позже прожигал ее насквозь. Дарил им золотые перстни с драгоценными камнями, чтобы затем медленно отпиливать пальцы, на которые они эти перстни надели. Наряжал в потрясающие наряды, а затем снимал с них кожу. Делал великолепные прически, чтобы затем подвесить их за волосы, и натягивал им на ноги чулки, которыми затем же и душил. Да, веселые были деньки! Но опасные! Шут был слишком неосторожным. Тогда-то на него и вышли ЛжеКороли. Они купили имя Шута, сказали, что готовы платить ему за то, чтобы он продолжал поиски своего господина. Они даже обещали указывать Шуту на лучших претендентов на роль его хозяев! Заманчивое предложение, от которого Шут отказаться не смог. Но Шут никогда не доверял ЛжеКоролям. Он начал называть их своими королями, дабы они поверили в его бесконечную верность, он делал то, чего они хотели. Но Шут не так прост, нет.

Все это время он искал истинного короля, да.

Шут не горд, но расчетлив. Он позволяет пользоваться собой лишь в том случае, если может воспользоваться в ответ, да.

Шут был готов продать и тело, и душу за то, чтобы найти своего господина.

И Шут нашел его, да.

Король для Шута – это не тот, кто богат, ибо и обедневшие короли оставались королями.

Это не тот, кто физически силен, ибо короли зачастую были чахлыми и болезненными.

Это тот, кто родился в благородной грязи. Тот, кто с самого детства был окружен развратом, жестокостью, несправедливостью, предательством, интригами и соблазнами. Родственные связи, оргии, море выпивки и пищи, которую сблевывали, когда желудок был полон, чтобы затем продолжить пировать. Есть не ради насыщения, пить не ради утоления жажды, трахаться не ради получения удовольствия, а потому что ты Король, потому что тебе положено жить Так, и никак иначе. Жить, прогибаться, падать на колени, но не ломаться, а подниматься. Жить и выживать.

Снова и снова…

Раз за разом…

Сопротивляясь самому миру…

Пока это не войдет в привычку…

Не станет обыденностью…

Вот тот истинный король, которого так долго искал Шут. Найтарусс Макк.

Прошлое…

Пэйрис часто мучили головные боли, но обычно они носили кратковременный характер. В этот же раз приступ мигрени продолжался уже неделю. Женщина выходила из комнаты разве что в туалет или выпить воды. Есть она не могла – тошнило. И все это время Найт очень беспокоился за свою маму. Он прибегал из школы, тут же заваривал ее любимый чай с ванилью, а затем весь вечер бегал к ней по первому зову, готовый исполнить любое ее желание. Пэйрис то просила включить телевизор, то выключить его, то сделать еще чаю, то принести холодный компресс, то просто посидеть с ней.

- Мне так больно… – иногда шептала она и заливалась слезами от бесконечной жалости к себе. В такие моменты у Пэйрис появлялось жгучее желание обнять своего сына, как это делала любая нормальная мать, погладить его по голове и сказать о том, как она его любит. И она обнимала и говорила, только счастливее от этого Найт не становился. Он-то понимал, что его мать способна на проявление подобных теплых чувств исключительно в болезненном бреду, и от этого становилось лишь обиднее.