Тельняшка жизни

У этой истории пыльный пролог. Сколь возможно – по порядку. Cтарший транспортный офицер архангельского порта с отличным послужным списком Эдмонд Мелленберг интересовал контрразведку. Догадываясь, наскребал алиби, умело вставляя примечательное в дневник. Над датой 13.01.1917 вывел: «Утром в 8 часов где-то был сильный взрыв. Боже мой, оказывается на Экономии!» Поиздевавшись над будущим следствием, убедился в аккуратности вида вещей и стал ждать ареста. Сработать на опережение немецкой агентуры не удалось. Довлело ещё понятие об офицерской чести, отброшенное потом «товарищами» как вредная химера. Тем временем то, что было Экономией с сотнями штабелей боеприпасов от Антанты, рвалось адским фейерверком три дня и догорало ещё десять. Сразу же разлетелся порванный в клочья ледокольный пароход «С. Челюскин», сдетонировала английская «Байропия». А ранее, 26.10.16-го, рванул на Бакарице огромный угольщик «Барон Дризен». Потери сопоставимые, страшные. Чрево единственного порта воюющей страны перестало существовать. Визит Мелленберга на «Барона» и «Челюскина» незадолго до разлёта подобен приходу гробовщика для снятия последней мерки. Если на первом он побывал в своём чине, то на последнем – уже отстранённым от дел. Через сутки наступила чёртова дюжина.

В мягких лапах тайной конторы хныкал уцелевший с «Барона» боцман Павел Полько. Ну приспичило ему поплавать в холодянке, сиганув прямо с борта. И почему-то за минуты до бакарицинской Хиросимы?! О двух подсевших в американском кабаке, задатке и хитрой колбе решил расколоться в крайнем случае, если будут бить. Не били.

Вскоре тронулось и покатилось по России «красное колесо» – не до того стало. Предатели, а ныне «жертвы режима», выскочили на свободу. Опрометчиво воодушевлённый за фатерлянд, Мелленберг прохаживался по Берлину. Где крысятничал Полько, никто не осведомлялся.

Наспех воссозданные деревянные причалы долго служили новой власти, пока не дошло до государственных умов построить современные. Вот тут автор полагается уже не на известные документы, а на живой рассказ участника обновления порта.

Бывают такие люди, которые обретаются между нами в штучных экземплярах на всякий случай. Да-да на тот самый, чтоб было кому пройтись по острию, не сдрейфить. Ещё хорошее качество: не выпячиваться, скромно отойти, когда сделают, пожертвуют, спасут. Один из них – Виктор Ильин, по батюшке, старинному моряку – Николаевич. Рассказывает сочно, интересно. Как будто неделю назад штормовался и тонул с «Иртышом», вчера только доставал со дна смертельные припасы германской.

«Причисляю себя к шестидесятникам, но не по либеральному трёпу, а потому, что много чего натворили. Экспедиционный отряд аварийно-спасательных, подводно-технических работ… Каково звучит! Словно Киплинга с полки взял. Поименованный водяной ответствовал за морское спасательное дело, ледокольное, водолазное. Решили, что и сапёрное ему в масть. Это я про россыпи на Экономии. Сначала легче пошутить. В 67-м на пространстве страны случился климакс по чёрным металлам. Мало того что пионеров спустили рыскать по дворам, обком велел лесникам разбирать узкоколейки. Начальникам морского и речного пароходства Кузнецову и Введенскому освоить план “Даёшь!”. Нашему 360 тонн ежегодно. Тресни в животе, но выполни. Под это подставили нас.

Добывали в основном на корабельных кладбищах. Такое не поощрялось. Однако, откуда берётся крупный, отборный металл, никому в голову спросить не приходило. На случай проверки портнадзором в судовой журнал вносилась строчка: “По заданию диспетчера… следуем к Чёрному Яру”. Простительным делом фамилия принадлежала человеку и после смерти помогавшему отряду.

Заглавная партия отводилась профи сварщику Виктору Базаленко. С опасной, но ловкой в работе бензинорезкой кромсал он по вдохновению отслужившие суда, словно картонные макетики. Четыре такелажника, пятитонный кран, мощная лебёдка и широкая палуба мотозавозни для добытого – вот и вся лучшая судоразделка страны.

Поднаторели на клондайках! Верхней нашей нотой оказалась брошенная вояками старая фашистская матка подводных лодок. Махина, как в наказанье за разбой “волчьих стай”, стояла, уткнувшись в комариный заповедник Лингастровки. Короче, сделали ей дурно, срезали до уровня воды по бортам. Последнее, что откромсали, – постели для торпед. С той давней шалости осталась на память фальштруба. В ней сварочный пост на базе отряда оборудован.

Как на пакость, приезжает в Архангельск грозный контр-адмирал взглянуть на трофей. Кое-какие мысли по ней родились. А стальной бабы-яги и нет. Рассвирепел:

– Куда дели, прохвосты Иголкины?

“Так и так, – докладывают, – простите нас, дураков, не могли представить, что понадобится. Кабы знатьё! А виновных накажем, искореним самодеятельность”.

Выругался обладатель крупных звёзд и отбыл к службе. Одного виноватого начальник базы Сергей Петров, большой оригинал, испытал страхом. Является мой сменный помощник за получкой, а самочинный следователь отзывает его в сторону.