Тельняшка жизни

Производились и производятся работы по настоящее время по размыву грунта и подъёму на поверхность для последующего уничтожения боеприпасов в районе воронки взрыва на Экономии. Поднято на поверхность и уничтожено 1380 шт. взрывоопасных предметов (авиабомб, артснарядов и др.)…»

Так-так. Становилось уже горячо. Только аспэтээровские протоколы за 1968–1971 годы почему-то отсутствовали напрочь. Одни(!) пропали из всех подвластных контор Северного морского пароходства. Даже ничтожного Торгмортранса непыльно сборником выглядят.

На нет и суда нет. Подозрения лишь возникают с заразительным прилагательным «большие». Куда они могли сами деться?!

В областном архиве производственные приказы АСПТР за эти годы также отсутствуют…

В сентябре 2010-го умер Виктор Николаевич Ильин, рассказавший, по сути, о казни шхуны «Святая Анна».

При церковном отпевании я вгляделся в ещё как знакомое лицо. Привычную шутливость смерть стёрла. Теперь оно выражало спокойную совесть, будто Николаевич про всё уже знал.

Рядом с мамою, когда-то встретившей сына после чудесного спасения на волнах у тонущего парохода, упокоен на Жаровихинском…

Ещё жил человек: Иван Игнатьевич Кувшинов. Эпохальная жизнь ему досталась. Уроженец Орловской кондовой, как настоящий лес, русской губернии. Великую Отечественную встретил в кадровом флотском составе.

Комендором бакового орудия эсминца отбирается всегда лучший. И это был он.

С Дальнего Востока прошли путём Вилькицкого, чтоб подкрепить Северный флот. После войны осел в Архангельске. Как говорят в народе, «там и корни пустил».

До самого последнего своего часа обретался в удивительно ясном уме. Девяностолетним читал серьёзные книги. По праздникам неупустительно поднимал рюмочку. Характером обладал спокойным, нравом мягким. Не прочь спроста пошутить. Доверчиво полагался на честность.

От помнящих настоящих фронтовиков вы услышите то же самое.

Хорошенькая внучка Яна и медсестра Света берегли ветерана сердечной заботой.

Не для одного ли, пусть малого свидетельства, его так долго хранила судьба?!

В интересующие нас годы он капитанил на морском водолазном боте «Водолаз-7». Во всех важных работах отряда АСПТР, конечно же, Иван Игнатьевич участвовал.

Вот памятные слова ветерана: «В Лайском доке торчал из воды здоровенный дубовый форштевень. Уже без бушприта. Приметно, этак на метр возвышался над шпангоутами. Имелись остатки паровой машины. Трубы различного назначения были белого цвета. То ли оловянные, то ли свинцовые. По своим размерам шхуна особая, не зверобойная, мощная. Шпангоуты с двойной обшивкой, не считая бортовой. Затопленная располагалась: как заходишь от сухого дока, минуя заводскую причальную стенку, близ пассажирской пристаньки.

Ломали ту шхуну целую навигацию».

Эти воспоминания записали на камеру парни, объединённые благородным поиском. В Архангельске тогда припекало лето, принадлежащее к 201 1 году.

Они объявились в нашем городе на двух классных джипах сверхавантюрного вида. В состав московско-питерской экспедиции входили и мужи от криминалистической, медицинских наук. Чувствовалась их влюблённость в историю «Святой Анны».

Имелся татуированный «историк» с феноменальной памятью, знавший по дням подробности брусиловской эпопеи, о каждом её участнике. В кафе, ожидая архангельского коллегу Юрия Дойкова, эрудит протирал глаза водкой и был обманчиво прост.

Ни в чём у тех авантажных не было недостатка. Средства и связи позволяли им влёгкую нанять военно-транспортный самолёт. (Никакие другие борта на Землю Франца-Иосифа не летают). Накупили для полярных пограничников подарки, фрукты. Приподнятое, шутливое настроение очень шло к их лицам, будто из фронтовой разведки. Помани сорвиголов кончиком следа – прорвутся, выкупят, обяжут даже папу Римского!

Годом ранее они там нашли останки обманутого Альбановым матроса. Несколько патронов, ложка, кружка, нож, солнечные очки из бутылочного стекла достались им в слабое утешение. (Кружку явно потрогал лапой медведь). Нечитаемые какие-то записи и… всё.

За день до отлёта на ЗФИ я стоял с увлечёнными обаятельной тайной на набережной. Как раз напротив места, откуда отходил некогда «Святой великомученик Фока».

Высокий красавец Евгений, слегка нарочито отпетого вида, заведовал камерой на штативе. В обычной московской жизни богат, успешен. Поводил он объективом по сини реки, по Петровской горке, с чего-то вздохнул.

Потаённые его мысли примерно растолковал:

«Досадно. Последний косвенный свидетель версии девяностотрёхлетний старик. В шестидесятые бы взять да прорубиться. Всё бы в «да» или в «нет» сложилось. Теперь вот ройся в соре времён, радуйся и копеечке. Чтоб я так дела вёл!»

Мне осталось согласно кивнуть головой. Однако все они одержимо собрались лететь.

Неисполненная настоящая мечта будоражит, ноет старой раной. Как я их понимал!