Тело черное, белое, красное

Ирина почувствовала легкое головокружение. Не хватало воздуха. Пробормотав извинения, провожаемая недоуменными взглядами сестер, она выскочила из комнаты и, подбежав к окну в галерее, рванула на себя раму. Холодный воздух освежил лицо и прояснил голову. "Определенно в папиросках что-то не то. Не иначе травка какая примешана". Прикрыв окно, она вернулась в комнату.

Софи стояла перед сестрой с бокалом в руке. Леночка смотрела на нее с обожанием. Услышав шаги, они повернулись. Показалось, что в глазах Софи промелькнула снисходительная насмешка.

– А, Ирэн… Входи.

– Ирэн, ты пропустила самое интересное! Тут Софи еще такое рассказала… Не поверишь! - Леночка весело взглянула на сестру блестящими глазами. - Софи, повтори, пожалуйста! В двух словах!

– Оставь, Элен. - Софи скорчила гримасу. - Не могу же я все по два раза рассказывать. - Томно потянувшись, она направилась в сторону двери, плавно покачивая бедрами. - Пойду ванну приму. Хватит уж прислуге спать. Проветри, не забудь. А то отец опять меня воспитывать примется… - бросила она через плечо и вышла из комнаты.

Леночка усадила Ирину рядом на диван.

– Ты не представляешь! - громким шепотом проговорила она, наклонясь к ее уху. - Знаешь, что у Софи теперь там…ну, там…внутри?

– Ре-ребенок? - с сомнением в голосе спросила Ирина, мысленно прикидывая, может ли такое быть.

– Какой ребенок, о чем ты?! У нее… там… шарик.

– Какой еще шарик?

– Господи, обычный! То есть не обычный, конечно. Из камня. Обсидана. Кажется, так называется. Теперь шарик все время у нее там внутри будет. Ну, не все время, его и вынуть можно, но ОН сказал, что надо для тренировки наших женских мышц его удерживать там подольше. Потом такие ощущения получаются!.. - Леночка закатила глаза.

– Глупость какая! - смутилась Ирина.

– И ничего не глупость! ОН знает!

– Да кто он-то? - Ирина расстегнула верхнюю пуговицу платья.

– Как?! Ты не поняла? Распутин! Софи имела сношение с САМИМ Распутиным! Представляешь? Она у нас теперь как царица… Та ведь, ты знаешь, тоже с ним… В связи.

– Вранье все это! - нахмурилась Ирина.

– Какое еще вранье? Все об этом знают! Даже наши раненые из госпиталя говорят, что на фронте и то про это слышали! А в синематографе запретили давать фильму, где Государь возлагает на себя Георгиевский крест, знаешь, почему? Всякий раз, как это показывают, кто-то в зале непременно да и скажет из темноты: "Царь-батюшка с Егорием, а царица-матушка с Григорием…"

– Лена! - Ирина решительно поднялась с дивана. - Как вы все можете это пересказывать и втаптывать в грязь самое святое! Я не могу, понимаешь, не могу слушать, когда унижают нашего Государя и Государыню. И как можно сейчас… именно сейчас… перед врагами внешними, внутренними, во время самой грозной войны, которую когда-либо вела Россия! Стыдно, право! Неужели ты не понимаешь, что это - стыдно?!

Леночка растерянно поднялась с дивана. Губы ее дрожали.

– Зря сердишься. Ты не веришь, а весь Петроград - верит! - Она перешла на повышенный тон. - Да из-за твоего любимого Государя рушится все, на чем держалась Россия! Ирэн! Неужели ты ничего не понимаешь? Страна гибнет из-за слабости одного мужа к одной жене! Это же ужасно!

Ирина поняла - в этом споре победителей не будет. Она грустно посмотрела на Леночку.

– Знаешь, Ленусь, ты не обижайся, я, пожалуй, домой поеду. Прости.

Ирина прошла в свою комнату и начала торопливо складывать вещи, запихивая их в саквояж, как попало. От неосторожного движения флакончик с духами, подаренный Ники, опрокинулся на платье, лежащее рядом. По комнате распространился весенний запах "флер д,оранж". "Господи, когда же вернется Ники?" - с тоской подумала она.

На крыльце возле пролетки, в пальто, наброшенном на плечи, со скорбным видом стояла Леночка. Пухлые губки ее были поджаты.

– Не обижайся! - Выдавила из себя улыбку Ирина. - Мне, право, было очень хорошо у вас. Спасибо. Просто мне хочется побыть одной. - Она уселась в пролетку, ожидая, пока извозчик закрепит ее саквояж.

– Надеюсь, мы с сестрой можем рассчитывать на твою порядочность? - холодно спросила Леночка, приподнимая воротник.

– На порядочность мою вы можете рассчитывать всегда, - вспыхнув, проговорила Ирина раздражающе спокойным голосом. - И не понимаю, как ты могла об этом подумать! Поехали же! Скорее! - приказала она извозчику, чувствуя, как глаза наполняются слезами.

Пролетка дернулась с места, отбросив ее на жесткую спинку сиденья…

***