Тело черное, белое, красное

Бернар, безнадежно махнув рукой, повернулся к задумчиво сидящей неподалеку на клетчатом зеленом пледе молодой женщине, которая все больше и больше интересовала его. Собственно, ради нее и была устроена эта поездка так далеко от Парижа. Ему казалось, что за несколько дней природа, непринужденная обстановка и игра, которую он задумал, помогут разговорить мадемуазель Ирэн, вызвать на откровенность и понять наконец, что скрывается за ее печально-таинственной улыбкой. Эмигрантка из России, чудом попавшая на последний корабль, отплывший из Крыма за несколько часов до прихода в Севастополь большевиков, - вот, пожалуй, и все, что он знал. Сама Ирэн никогда не рассказывала о том, что пережила, но по тому, как старательно избегала этой темы, было очевидно - хлебнуть ей пришлось предостаточно.

Впервые он увидел Ирэн более года назад, зайдя совершенно случайно в небольшое кафе на восточной окраине Парижа, где, как оказалось, она работала посудомойкой. Как и многие русские, приехавшие в последние годы во Францию, она свободно говорила по-французски. Не обратить на нее внимание было невозможно - она выделялась особой статью, породой, как арабский скакун, попавший в табун тяжеловозов. Хозяин кафе, у которого он навел справки о девушке, хвалил ее за аккуратность и трудолюбие, однако посетовал на нежелание русской перейти в официантки, где и работа почище, и чаевые перепадают, - она решительно отказалась, заявив, что предпочитает иметь дело с грязной посудой.

В первый же вечер Бернар, дождавшись ее у выхода из кафе, прямо предложил поехать к нему, пообещав заплатить гораздо больше, чем платят в таких случаях. Ответ русской удивил и разозлил - он не привык, чтобы женщины отказывали ему, и даже в какой-то момент хотел силой заставить ее поехать с ним, но что-то в ее глазах заставило его поостеречься и отойти. Возможно, ухаживание за полунищей русской было не самой лучшей идеей, но его охватил азарт коллекционера, увидевшего редкую бабочку в зарослях колючего кустарника, и на следующий день он предложил Ирэн, ютившейся, по его сведениям, в крохотной комнатушке неподалеку от кафе, переехать в снятую специально для нее меблированную квартиру.

"Не скрою, я бы с удовольствием бросила эту работу и приняла ваше предложение, однако мне надо будет чем-то платить за приют, не так ли, мсье? Делать это своим телом, став содержанкой, не смогу - это противоречит моим жизненным принципам", - жестко ответила она тогда.

Надо сказать, такой ответ даже порадовал - чем сложнее игра, тем она интереснее. В течение года, в промежутках между ловлей других "бабочек", он изредка присылал ей скромные букеты цветов и, появляясь время от времени, делал все более заманчивые, с его точки зрения, предложения, однако не продвинулся ни на шаг вперед. Это уже начинало раздражать. И вот однажды, заглянув в кафе, он обнаружил, что мадемуазель Ирэн там больше не работает, и хозяин даже не знает, куда она переехала.

Каково же было удивление Бернара, когда через несколько месяцев он увидел Ирэн, вернее, ее отражение в зеркале фойе театра Шан-з-Элизе, приехав туда на вечер балета. Торопливо повернувшись, он изумленно оглядел дорогое синее платье, обнаженные ухоженные руки и плечи, узел туго стянутых на затылке темных волос, скрепленных шпилькой с сапфирами. Бернар был готов подумать, что это мираж, однако Ирэн приветливо улыбнулась:

– Добрый вечер, мсье Бернар!

– Вы? Но как… что за превращение? - Он, как зачарованный, пожирал ее глазами.

– Видите ли, мсье, скажу вам по секрету, - проговорила она громким шепотом, - я - шпионка… из Советской России. Выполняю задание ГПУ. Именно этим и объясняются метаморфозы, со мною происходящие. Вчера - посудомойка, сегодня - светская львица… Да, да! Секретное задание! - рассмеялась она, глядя на вытянувшееся лицо Бернара.

Вынырнув из толпы, к Ирэн, семеня короткими ножками, подплыл невысокий лысый толстяк в смокинге, с программкой в руке. Бросив настороженный взгляд на Бернара, а затем на смеющуюся Ирину, он сдержанно улыбнулся.

– Знакомьтесь, мсье Бернар. - Ирина, забрав программку, взяла толстяка под руку, - Дмитрий Ильич Яковлев, банкир, брат моего покойного отца и, следовательно, мой родной дядюшка. Представьте, совсем недавно он перебрался в Париж из Америки и, буквально через несколько дней прогуливаясь по Монмартру, - она весело взглянула на Дмитрия Ильича, - попытался прямо на улице, что ему, надеюсь, совсем не свойственно, познакомиться с собственной племянницей, которую не видел лет десять.

– Да, да, мсье… - Дмитрий Ильич замялся.

– Бернар, - напомнила ему Ирина,