Тело черное, белое, красное

– …мсье Бернар, я в последний раз видел племянницу четырнадцатилетней девочкой. Не узнал бы никогда. Но, - он с нежностью посмотрел на нее, ласково поглаживая по руке, - Ирэн так похожа на свою матушку Настасью! Я глазам не поверил! Удивительно похожа! Идет, голова поднята, а взгляд будто сквозь меня - не замечает. Скажу по правде, в первый момент, как ее увидел, аж ноги подкосились. Думал ведь, никого из родных не осталось. - У него увлажнились глаза. - А тут радость такую Господь дал… - Дмитрий Ильич быстро перекрестил живот. - Она-то сама меня не сразу признала, я ведь в последние годы сильно раздобрел… Пришлось прямо на ходу перед племянницей экзамен держать на знание нашего генеалогического древа. Ой, строг-а-а!

Звонок, известивший о скором начале представления, прервал разговор. Дмитрий Ильич, вздохнув, достал из кармана конфетку и, положив ее в рот, засунул смятый блестящий фантик в карман. Ирина весело взглянула на растерянного поклонника:

– Мсье Бернар, вы все еще увлекаетесь посудомойками или, к моему великому сожалению, переключились на прачек? Впрочем, - кольнула его взглядом, - о вкусах, как известно, не спорят! Подобное притягивается подобным. - Бернар промычал что-то невразумительное.

– Ну, прощайте, любезный друг, нас зовет Терпсихора! - Взяв Дмитрия Ильича под руку, она направилась в сторону зрительного зала.

После встречи в театре Бернару не составило большого труда найти Ирэн, которая проживала вместе с дядей в небольшой уютной квартире на Елисейских полях. Он начал регулярно посылать ей роскошные букеты, добиваясь встречи, и всякий раз Ирэн вежливо уклонялась от предложений, вплоть до вчерашнего дня, когда, наконец, согласилась поехать вместе с ним и его приятелями в Систерон, где находилось имение семьи Бернара…

И вот сейчас, в теплый летний вечер, расположившись на берегу почерневшей после захода солнца реки, Бернар, сделав несколько снимков друзей, убрал фотоаппарат в сумку, разжег костер неподалеку от огромного валуна на самом краю обрыва и, сумев наконец привлечь внимание, настойчиво предлагал всем необычную игру…

– Друзья мои, сосредоточьтесь наконец! Итак, я продолжаю! Представьте, что все мы - на необитаемом острове, который через несколько часов, нет, пусть даже через час, накроет гигантская волна. Помощи ждать неоткуда, и все мы неизбежно погибнем.

– Фи, мон шер, как это грубо! - капризно скривив губы, проговорила Мари, полноватая блондинка, наконец-то пойманная Жаком и стоящая рядом с ним, прислонившись к стволу дерева.

– Мари, не перебивай! Дослушай до конца. Кто знает, возможно, ты присутствуешь сейчас на первом сеансе будущего мэтра психиатрии. Еще будешь гордиться знакомством со мной. А не хочешь слушать - не мешай, молчи и считай звезды… - Бернар выразительно поглядел на Жака, словно ища у него поддержки.

– Да-да, Мари, это же, право, интересно, - поспешно проговорил тот и притянул девушку к себе.

– Я лучше бы… - недовольно шепнула ему Мари.

– …считала звезды, отраженные в моих глазах… - Жак поцеловал ее в висок. - Давай все же послушаем…

– Ну и пожалуйста! - Она обиженно вывернулась из его объятий и опустилась рядом с Ирэн на плед, расстеленный на траве рядом с кустом, обсыпанным мелкими душистыми цветами. Жак, скрестив руки на груди, остался на месте, а Виктор, взлохмаченный молодой человек, все это время гулявший где-то в одиночестве, пристроился недалеко от женщин на небольшом пеньке, настолько низком, что его длинные худые ноги в огромных ботинках казались сложенными в три раза.

– Итак, - продолжил Бернар, - через час никого из нас не будет. Рядом с нами нет священника, который бы выслушал наши предсмертные исповеди. Но все мы здесь - свои люди. Нам нечего скрывать друг от друга, хотя у каждого есть, как говорят англичане, свой скелет в шкафу. Давайте вытащим самые тягостные наши ошибки из тайников подсознания. Давайте говорить то, что бы мы сказали, зная, что нам осталось жить совсем немного, совсем немного… - Он пристально глядел на Ирэн.

– А делать? Делать можно? - Улыбнувшись, Жак бросил на Мари многозначительный взгляд.

– Черт возьми, - в голосе Бернара послышалось раздражение, - неужели единственное, о чем ты способен думать в свой предсмертный час, это как успеть… - Оборвав себя на полуслове, он сделал выразительный жест рукой.

– Смею тебя уверить, не всякий в свой последний час будет готов на это, дорогой Бернар… - огрызнулся Жак, доставая из корзинки бутылку вина и бокалы.

– Хватит, господа! Или мы принимаем правила игры, ради которой я, собственно, и пригласил вас сюда, или превращаем все это в заурядный пикник, допиваем вино, после чего расходимся спать. - Бернар, подцепив торчащий из корзины багет, взмахнул им, как дирижерской палочкой. - Ну что? Сыграем?

– Сыграем… - негромко проговорил Виктор, вытягивая затекшие от неудобного положения ноги. - А кстати, как твой братец? Он сюда не заявится? Все еще пытается тебя перевоспитать, непутевого, или махнул рукой и наконец предоставил тебе волю порочить древний род Тарнеров?