Тело дрянь. Донесения с фронта (и из тыла)

Она поднялась, взяла со стола какие-то бумаги и выключила свет. Я все еще лежала в одной кофте. «Призываю вас провести некоторое время наедине со своим тазом», — посоветовала хозяйка и вышла.

***

Красный шатер был намечен на завтра, поэтому остаток первого дня мы с Мэгги исследовали территорию. Во время прогулки по лесу она поинтересовалась, как прошел тазовый сеанс.

«Чувствую себя так, будто все мои паркеты отполировали до блеска, — объяснила я. — Понимаешь, о чем я?»

Она оценила образ (поскольку любит домашний ремонт), но ждала дальнейших подробностей.

Я не думала, что мне понравится процедура (все-таки она казалась малость бредовой), но когда я вышла после нее из Замка, мир стал ярче. Будто травки покурила, но без сушняка. При взгляде на кудахчущую светло-коричневую курицу на моем лице расплылась ухмылка во весь рот. На долю секунды все вокруг обрело смысл.

Все было проще некуда: Я голодна. Я съем что-нибудь и больше не буду голодна.

Я была убеждена, что каждая женщина должна иметь возможность испытать релаксацию мышц влагалища в ближайшем торговом центре с такой же легкостью, как сделать маникюр. Мир стал бы лучше благодаря этому.

Тут Мэгги пукнула. «Кажется, у меня только что было эмоциональное расслабление», — сказала она издевательски.

***

В тот вечер Тереза и Тере собирали кружок горя. Я на это не подписывалась, но он прошел бы в любом случае. Люди стекались погоревать со всего поселения. Горевали о чем угодно: об умерших любимых, состоянии планеты, пробках, заусенцах. Идея была в том, чтобы позволить людям выразить эмоции в обществе, которое зачастую считается холодным и равнодушным.

Встреча проходила в большой юрте, которая внутри выглядела ровно так, как должен выглядеть дом двух женщин, проводящих кружки горя и Красные шатры. Диваны плохо сочетались друг с другом. Перья, свечи, минералы и ракушки составляли 75 % интерьера. Куда ни кинь взгляд, повсюду висели изображения женщин. На каждой плоской поверхности стояли чашки, а упаковок с чаем на кухне было столько, что из них можно было соорудить пирамиду достаточно большую, чтобы она вместила их жирного кота Орео.

Тере била в «бабушку-барабан», а еще 23 женщины ходили вокруг нее, завывая, рыдая и падая на колени. В этой обстановке мне было некомфортно. Я не из плакальщиц. Меня приучили держать всю боль и страдания внутри. Эмоции я выражала вежливо — обострениями язвы.

Хорошие новости были в том, после горестного ритуала одна из участниц поведала мне о своем ПМС. Ее звали Джуд. У нее были длинные седые волосы и шел период постменопаузы, однако она вспомнила, что за все годы менструации не испытала ни одного симптома. «Мне кажется, общество навязывает это напряжение людям», — сказала она.

Она рассказала, что живет вдали от цивилизации вместе с мужем в холмах Западной Вирджинии. Большую часть времени она резвится голышом в лесу. «У меня никогда не было стресса, — сказала Джуд, — поэтому мне и высвобождать нечего. Я не жила тем образом жизни, который сделал бы меня несчастной».

Сказанною ею напомнило мне одно исследование племен охотников-собирателей къхунг. Несмотря на то что женщинам этой африканской народности свойственны те же гормональные сдвиги, что и западным, менструальный цикл у них никогда не ассоциировался с переменами настроения. То же самое касалось коренного населения островов Самоа и Калимантана. В то время как физические симптомы (боль внизу живота, в пояснице) универсальны для всех, психологические аспекты ПМС — большей частью западное явление, полагает профессор антропологии Альма Готтлиб.

Позже, на обратном пути в нашу юрту, Мэгги поделилась своими знаниями в области акупунктуры. По ее словам, китайская медицина считает причиной ПМС застой ци [55] в печени. Мэгги вечно несла всякую непонятную хрень. Если у меня заболит живот, она спросит, ощущаю я боль как холодную или горячую.

Как обычно, я попросила Мэгги перевести.

«Если у тебя ПМС, — сказала она, — мы скажем, что энергия заблокирована, поскольку ты не получаешь того, что хочешь: удовлетворения своих самых сокровенных желаний».

Странно: сама она всегда сваливала плохие дни на ПМС и искрящую химию мозга.

Поэтому было неожиданно слышать, как она называет какие-то более глубокие причины. «О чем же тогда, по-твоему, ПМС пытается предупредить тебя?» — спросила я.

Она на мгновение задумалась, приняв чрезвычайно серьезный вид. Замерев, она окинула взглядом окружавшие нас пихты. «Думаю, о многом, — сказала она. — Я не обеспечена финансово, не способна позаботиться о себе». Но ее главной задачей, признала она, было привнести в свою жизнь больше любви. «Хочу партнера», — сказала Мэгги на фоне хруста сосновых иголок под нашими ногами.

Утром сквозь большое круглое окно наверху юрты проник солнечный свет. Я постепенно просыпалась, пока небо с каждой минутой, оттенок за оттенком, становилось светлее. Было так спокойно, что я припомнила слова Джуд. Может, она и была права в чем-то: если отсутствует стресс, то нет и ПМС.