Тело каждого: книга о свободе

В книге «Люди в беде» он с презрением пишет, что сексология в период после Первой мировой войны была «окутана тьмой» и что «великие имена», в том числе Хиршфельд и Эллис, «имели дело (и только лишь могли иметь дело) с биопатической сексуальностью того времени, а именно с извращениями и размножением биологически дегенеративного человеческого существа»[81]. Гомосексуальность он считал продуктом подавления желания, разновидностью деформации. Много лет спустя в Нью-Йорке он отказался лечить Аллена Гинзберга, потому что тот был геем.

* * *

Когда Райх говорил о «биологически дегенеративном человеческом существе», он опирался на концепцию, которая к тому моменту уже нанесла немало ущерба свободам человеческого тела по всему миру. Псевдонаучная теория о дегенеративности, клеймившая тела плохими и нежеланными, возникла в девятнадцатом веке и сыграла неоднозначную роль в движении за сексуальное освобождение, став частью риторики, стоявшей за Холокостом, и в нашем веке продолжает служить оправданием для предрассудков, расизма и даже геноцида. Когда в 1859 году была напечатана книга Дарвина «О происхождении видов», люди еще плохо понимали принципы наследования. Всегда ли эволюция имеет прогрессивный характер, или ей противостоит вектор стагнации, регрессии и повторения свойств, передающихся от поколения к поколению? Возможно, человек может унаследовать сумасшествие, слабость, леность, даже преступные замашки. Последнюю идею популяризировал итальянский криминалист Чезаре Ломброзо, который заявил в своем труде «Преступный человек», что преступник – это человек в своей примитивной, атавистической форме.

На протяжении викторианской эпохи категорию дегенеративных людей постоянно расширяли. Бедняки. Гомосексуалы. Проститутки. Алкоголики. Бродяги. Попрошайки. Больные, увечные, парализованные, с суицидальными наклонностями, сумасшедшие. Идея набирала невообразимую расистскую силу и оправдывала как имперское насилие, так и миссионерский раж, направленный против «отсталых» и «примитивных» народов. Частая ассоциация с паразитизмом подкрепляла убеждения, что плохое, дегенеративное тело не нужно никак поддерживать и, может, даже не нужно терпеть.

Если дегенеративность является врожденным качеством, значит, проблемы, связанные с ней, не порождаются нищетой и общественным режимом, но свойственны телу как таковому. Сторонники этого бесчеловечного взгляда на мир, коих всё еще много среди правых, считают социальное государство, благотворительность и даже вакцинацию разорительными затеями, бессильными перед лицом наследственной слабости и нетрудоспособности. В качестве примера можно привести скандальный документ, написанный в 2013 году тогдашним старшим советником министра образования Великобритании Домиником Каммингсом, в котором он выражает сомнения в целесообразности программ вроде Sure Start[82] и заявляет, что «сейчас большинство главных участников дискуссий по таким проблемам, как социальная мобильность, полностью игнорируют генетику, что делает их доводы в лучшем случае некорректными и зачастую просто бесполезными»[83].

К концу девятнадцатого века был поднят вопрос, могут ли дегенеративные люди иметь право производить на свет потомство. Звучит как риторика Третьего рейха, вот только концепцию евгеники изобрел еще в 1883 году двоюродный брат Дарвина Фрэнсис Гальтон. Он полагал, что генофонд людей, как овец или коров, можно улучшить путем селекции. Он предложил два пути достижения утопического будущего, где будет жить «лучшее племя»[84]: позитивная евгеника, то есть стимуляция размножения подходящего для репродукции населения, и негативная евгеника, то есть предотвращение размножения «непригодных».

Позитивная евгеника, может, и считается не такой ужасной в своих последствиях, как негативная, но обе модели помещают ценность человеческой жизни на скользящую шкалу. Недостаточно просто иметь тело. Это должно быть правильное тело. Евгеника предполагает наличие признаков, по которым одни тела считаются достойными защиты, а другие не могут претендовать на место в общечеловеческом резерве. Какой суд или институт будет определять «непригодных», какая полиция будет следить за соблюдением закона и какое наказание ожидает несогласных – все эти вопросы в скором будущем будут решены самым детальным образом. И всё же существует множество доказательств авторитарного потенциала евгеники задолго до прихода Гитлера к власти. Первую нелегальную стерилизацию с целью не допустить рождения «второразрядного» потомства провели в Германии в 1897 году. Процедура быстро стала очень популярной, особенно в США, где ей нашли применение в рамках открыто расистской повестки. Расовая гигиена, как еще называли евгенику, не всегда буквально означала имперскую программу по обеспечению выживания псевдонаучной белой или арийской расы, но скорее стремление к однородности и чистоте.