Тело Милосовича

— Я набирал, у вас телефон не отвечал.

— Да, было много работы, — сообщил Малага, — только что закончил. Пойдемте ко мне.

Они вошли в тот же длинный коридор.

— Наплыв клиентов? — поинтересовался Филатов.

— Один клиент, но тяжелый. — Малага был сосредоточен, словно речь шла о больном.

— В каком смысле? — не понял Филатов.

— Трудно было придать ему приемлемый вид после автокатастрофы. Пришлось повозиться. Я ведь главный бальзамировщик здесь, заодно и гример.

«Так вот какими спецпроектами он ведает», — подумал Филатов.

Малага отпер свой кабинет и жестом пригласил его садиться.

— Чай, кофе? — спросил он.

— Чай, — ответил Филатов и подумал, что пить чай в похоронных конторах ему еще не доводилось.

Малага позвонил, и им принесли чай. Филатов посмотрел на руки Малаги и поежился. Тот факт, что один из вагонов в его коллекции сделал человек, бальзамирующий трупы, его не очень обрадовал. Ему поначалу казалось, что в похоронной конторе Малага занят чем-то другим, например снабжением, маркетингом и тому подобным.

— Это сложная работа? — спросил Филатов.

— Не особенно.

— Может, расскажете?

Малага поднял на него глаза.

— Зачем вам? — с удивлением спросил он.

— Так, любопытно. Малага задумался.

— В принципе я мог бы вам все рассказать, — произнес он. — И даже показать. Мне не жалко. Но вы уверены, что вам действительно хочется это знать?

Филатов задумался.

— Пожалуй, нет.

— Вот видите. Вам такие знания ни к чему. Это не то, что может пригодиться в жизни. Оставьте эту работу профессионалам.

— А что чувствуют профессионалы, когда ее делают? — не унимался Филатов. — Не боятся?

— Нет. Страх был в самом начале, но быстро прошел. Главное — не думать о том, что они когда-то были живыми. А чувствуют, как и все, удовольствие, если работа сделана хорошо, и досаду, если получилось плохо. Даже если оплошность произошла не по их вине.

— Я не это имел в виду, — уточнил Филатов.

— А что?

— Ну, что нужно ощущать, чтобы делать эту работу спокойно?

Малага задумался.

— Я считаю, нужно уважать ту жизнь, которую прожили покойники.

— Все покойники? — удивился Филатов.

— Практически да. Вам приходилось слышать, что жизнь каждого человека — это история упущенных возможностей?

— Приходилось. Это известное выражение, не помню только, кому оно принадлежит.

— Я тоже не помню. Но суть не в этом. Почему они упустили свои возможности, как вы думаете?

— Наверное, по разным причинам.

— Мне кажется, — сказал Малага, — одни упускают возможности по невнимательности. А другие — вполне осознанно. Просто потому, что они идут вразрез с принципами человека. Понимаете?

— Кажется, да.

— И уже только одно это заслуживает уважения, не говоря об остальном.

— Пожалуй, — согласился Филатов.

— Мне хочется придать усопшим тот вид, которого у них, возможно, не было при жизни, но которого они заслуживают. Вот и все.

— То-то мне иногда казалось, что покойники в гробу выглядели значительнее, чем при жизни, — заметил Филатов.

Малага кивнул:

— Это работа профессионалов.

Филатов посчитал, что вступление затянулось, и перешел к делу.

— Но я заехал к вам по другому поводу, — сказал он.

Малага отодвинул опустевшую чашку:

— Слушаю вас.

— Вот объясните мне, в каких случаях хоронят в закрытых гробах?

— Разные бывают случаи — катастрофы, происшествия, боевые действия.

— А если этого всего не было?

— Даже затрудняюсь ответить.

— Может, поздно обратились к бальзамировщикам и те уже не смогли придать телу, как вы говорите, «приемлемый вид»?

Малага хмыкнул:

— Я думаю, что сейчас такого не бывает. Ведь не в пустыне же он умер?

— Кто? — насторожился Филатов.

— Тот, о ком вы говорите.

— Предположим, он умер в больнице, но заметили это не сразу, прошло несколько часов или даже вся ночь.

— Тогда это исключено. Ему должны были сделать краткосрочное бальзамирование, которое позволяет хранить тело в течение семи — десяти дней.

— И причина смерти здесь не имеет значения?

— Что вы имеете в виду?

— От какой болезни он скончался.

— Никакого значения, — ответил Малага.

— А если его отравили? — предположил Филатов.

— Ну и что? Яды пока еще не изменяют внешность. Они только разрушают внутренние органы.

— Может, его там и вообще не было? — задумчиво произнес Филатов.

— Кого?

— Покойника в гробу.

Голос Малаги вдруг едва заметно изменился.

— А о ком вы говорите? — поинтересовался он. — Это, конечно, не мое дело, но…

— Так, знакомый знакомого, — поспешно сочинил Филатов. — Это случилось не здесь, а довольно далеко.

— Не могу вам подсказать, что там на самом деле могло быть. — Его голос вернулся в обычную тональность. — Даже и гадать не стану. Единственное, что могу предположить из нашего опыта, — иногда родственники велят хоронить усопшего в закрытом гробу, чтобы продемонстрировать кому-то свое недовольство.

— Кому? — не понял Филатов.

— Наверное, в каждом случае эти люди разные.

Филатов не придумал, о чем бы еще спросить.

— Если хотите узнать о бальзамировании, — сказал напоследок Малага, — я вам подскажу книгу, где это описано в правильном свете…

У него зазвонил телефон.

— Да? — ответил Малага, покосившись на Филатова.