Тело на продажу

– Ну, теперь ты знаешь, – отмахивается девушка.

В этот момент к нашему столику подходит официант, и диалог естественным образом на время прерывается.

– Спасибо, – дежурно улыбается Натали, пока молодой парень арабской внешности расставляет по нашему столику блюда и приборы. Он двигается быстро, при этом совершенно бесшумно и изящно.

– Приятного аппетита, – отвечает он такой же улыбкой, произнося слова на безупречном английском.

Наконец он уходит, и тогда я спрашиваю свою собеседницу:

– А почему ты не можешь сесть на обычный гражданский рейс?

– Ты больная?! – у Натали аж лицо перекашивается, а я снова чувствую себя идиоткой:

– Да что опять не так?! Объясни мне! – требую я возмущенно. – Разве ты не можешь просто сесть на самолет в никабе?!

– Ты правда не понимаешь, насколько мощное влияние в стране у работорговцев и хозяев борделей? – Натали опять закатывает глаза.

Я немного заминаюсь, но в конце концов качаю головой:

– Видимо, нет.

– У них везде есть глаза и уши, во всех сферах, – говорит девушка шепотом и невольно оглядывается, словно ожидает, что работорговцы могут выскочить откуда-нибудь прямо сейчас. – Мне нельзя попадать в больницу и в полицию. Нельзя покупать билеты на поезда и самолеты. Потому что везде, где нужно регистрироваться, показывать паспорт или лицо, – я рискую быть пойманной. И ты тоже, между прочим, – указывает она на меня пальцем. – Думаешь, Грэй из банального самодурства не хотел тебя из усадьбы выпускать? Не-е-ет, – протягивает девушка. – Это реально очень опасно…

– Я не знала, – выдыхаю, чувствуя при этом невольное напряжение во всем теле. – Не знала, что все настолько серьезно.

– Если ты сбежала из борделя или тебя вытащили – за тобой тут же начинается охота. Каждая девчонка – это немалые деньги. Да и кому надо, чтобы потом она сдала международным организациям по борьбе с торговлей людьми чьи-нибудь морды, явки и пароли? Мало ли, что она там успела увидеть и узнать, пока ее перепродавали из рук в руки и трахали во все дыры? Нас с тобой не успели трахнуть – но охота все равно идет, я точно знаю.

– Прямо… точно? – переспрашиваю я настороженно. Еще немного – и я тоже начну оглядываться и бояться каждого проходящего мимо человека… Как она вообще тут живет?! Может, потому и хочет сбежать?

– Конечно, – Натали кивает.

– Ладно, – говорю я, понимая, что мое презрение к Натали постепенно становится меньше. Она та еще штучка и, может, и любит спать с тремя мужиками, но вряд ли при этом хочет, чтобы ее перепродавали, накачивали наркотой и насиловали… никто такого не хочет. Тогда я спрашиваю: – Но почему ты не можешь полететь на самолете вместе со мной?

– Открыто? – фыркает девушка. – Это невозможно.

– Почему? – удивляюсь снова.

– Это будет нелегальное перемещение. Вывозя человека из страны, комиссия заполняет какие-то определенные документы и соглашения… На меня их заполнить уже не получится.

– Не верю, – я качаю головой. – Не верю, что если ты хорошенько попросить – тебе не помогут.

Натали фыркает:

– Но я не хочу выпрашивать. Видишь ли, в прошлый раз я послала их так далеко, что теперь, чтобы они помогли, придется перед ними унижаться.

– Можно просто попросить прощения, – говорю я.

– Это и есть – унижаться, – хмыкает девушка.

– И что же ты тогда предлагаешь? – спрашиваю я уже с усмешкой. – Каким образом я могу помочь тебе в этой ситуации? Вряд ли у меня получится обойти комиссию и работорговцев.

– Получится, – уверенно говорит Натали.

– И каким же образом?!

– Ты провезешь меня в своих вещах.

– Что-о-о?! – офигеваю я. – Это невозможно! В каждом аэропорту есть сканеры, которые…

– Самолеты комиссии не летают через аэропорты, – перебивает меня Натали. – Они прилетают на частную взлетно-посадочную полосу. Там нет никаких сканеров. Курируют процесс только агенты комиссии. Нужно обмануть Грэя и его парней – это все.

– Но как мы…

Я не успеваю договорить, потому что в этот момент к нашему столику неожиданно подлетает взволнованный Тони, который до этого сидел за барной стойкой и только наблюдал за нами издалека.

– В чем дело?! – Натали прожигает его взглядом.

– Грэя повязали во время операции и теперь не выпускают из полиции. Возможно, нас раскрыли. Вы в опасности. Надо ехать.

Пока я в полном непонимании происходящего и даже некоторой отрешенности смотрю на подбежавшего к нам Тони широко распахнутыми испуганными глазами, Натали резко вырывает локоть, за который успел схватиться мужчина, и рычит недовольной львицей:

– О чем ты вообще говоришь?! Мы никуда не поедем!

– Грэя схватили, – снова шипит Тони, инстинктивно оглядываясь по сторонам и стараясь не привлекать внимание других посетителей и сотрудников ресторана. По его лицу ясно видно, что он и сам чертовски напуган происходящим: на лбу у него выступила испарина, между бровей пролегла глубокая складка, губы плотно сжаты, все мышцы напряжены… Я бы совершенно точно не решилась с ним таким спорить, но Натали все равно спорит, демонстративно усаживаясь обратно за наш столик, складывая крест-накрест руки и явно не собираясь никуда уходить: