Тело Папы

Остиец трактует формулу pars corporis pape в связи с прерогативами кардиналата: кардиналы часть тела папы потому, что «все они принимают решения вместе с папой»[252]. В «меморандуме» кардиналов из семейства Колонна против Бонифация VIII они определяют себя «судьями наряду с римским понтификом, то есть члены не только тела Церкви, но и ее главы»[253]. Колонна воспользовались только древними терминами, но придав им явно полемическое значение[254]. Включение кардиналов в персону папы призвано усилить их участие во власти папы и переосмыслить их особое положение по отношению к епископам. Дискуссия завершилась посланием Евгения IV архиепископу Кентербери Генриху Чичели (1439), которое вошло в Свод канонического права. Здесь папа заявляет, что кардиналы – его «помощники и резонно называются его братьями, они часть его тела, неотделимые его члены»[255]. Оба термина, membra и pars, веками раздельно оформляли метафорическое единение кардиналов с персоной папы, а здесь торжественно объединились.

Увидеть Христа

Бозон, биограф Александра III, описывает триумфальный въезд папы в Рим в марте 1178 года: «Все посмотрели на его лицо, как смотрят на лик Христа, коего он наместник на земле». То было на праздник св. Григория Великого, накануне четвертого воскресения Великого поста. Римляне встретили понтифика с хоругвями и крестами. Биограф добавляет, что «не припомнит подобного приема какого-либо папы». Сенаторы и магистраты, благородные и простые, с оливковыми ветвями в руках пели подобающие славословия[256]. В конце XIII века во время коронации, перед Бонифацием VIII шел белый конь, несший на спине крест[257]. В последние десятилетия XIV века крест заменили на остенсорий с освященной гостией[258]. Одновременно утвердился обычай вышивать крест на парадной обуви папы[259]. Даже о состоявшемся избрании нового понтифика объявляли, цитируя сказанное Павлом о Христе: «Объявляю вам радость великую»[260]. Данте видел в Бонифации VIII «плененного Христа»[261]. Алваро Пелайо (1332) восклицал: «Поскольку понтифик представляет Христа на земле, верующий, глядящий на него с верой, видит самого Христа»[262]. «Папа наследник Адама, первый человек, и поэтому Бог пожелал, чтобы наместник Христа в особенности являл образ его и подобие»[263]. Согласно юристу Антонио да Будри (1338–1408), «содеянное папой как наместником Бога трактуется как деяние Бога, на действия наместника следует смотреть как на действия Господа»[264].

В XI–XIII вв. папа стал единственным «наместником Христа», живым его образом на земле[265]. Поэтому, по крайней мере, с начала XIII века, папская литургия зримо отличается от богослужения священников и других епископов христианского мира. На вопрос «почему римский понтифик в причастии следует особому обиходу» Лотарио де Сеньи отвечает в трактате «О священном таинстве алтаря»: «Римский понтифик принимает причастие не там, где преломляет гостию, не у алтаря, а на кафедре, потому что Христос преломил гостию в Эммаусе перед двумя учениками, а ел ее в Иерусалиме, перед одиннадцатью апостолами»[266]. Ближе к концу столетия (1286) Гильом Дюран углубил эту мысль Иннокентия III: «Будучи наместником Христа, верховный понтифик – глава всех подвизающихся в Церкви воинствующей. Совершенно и торжественно представляя главу Церкви Христа, он и причащается в особо торжественном месте»[267].

Непогрешимость

Около 1100 года писал Йоркский Аноним, на его аргументации реконструируется зарождение феномена «двух тел короля»[268]. Король – двойственная личность, persona geminata, из двух персон короля одна – от природы, ex natura, друга – от благодати, ex gratia; одна проявляется в «качествах человека», другая – «в духе и добродетели»; в первой человек «по природе индивид», во второй – «по благодати Христос, то есть Богочеловек»[269]. Король – Бог и Христос по благодати, действует же он «как человек»[270]. Разделение между функцией и индивидом доведено здесь до предела, автор доходит до того, что сам Христос в своем человечестве был «слабым»[271]. С точки зрения епископата, эта перспектива определенно принижает священство: король, исполняя свою должность, in officio, представляет обе природы Христа, епископ ниже, потому что представляет Христа лишь в человеческой природе[272].