Тело помнит все. Какую роль психологическая травма играет в жизни человека и какие техники помогают ее преодолеть

Мне всегда было любопытно, как родители приходят к тому, что начинают жестоко обращаться со своими детьми. В конце концов, воспитание здорового потомства лежит в самом корне нашего человеческого предназначения, смысла нашей жизни. Что может побудить родителей сознательно причинять своим детям вред либо же не уделять им нужного внимания? Своей работой Карлен предоставила мне один ответ: просматривая ее видеозаписи, я видел, как дети постепенно становились все более и более безутешными, замкнутыми или невосприимчивыми к своим матерям, которые не могли к ним подстроиться. Сами же матери вместе с тем все больше раздражались, выглядели все более разбитыми и беспомощными, пытаясь наладить с ребенком связь. Как только мать начинает видеть в своем ребенке не партнера в гармоничных отношениях, а недовольного, разъяренного чужака, с которым невозможно найти общий язык, создаются все предпосылки для последующего жестокого обращения.

Восемнадцать лет спустя, когда этим детям было примерно по двадцать лет, Лайонс-Рут провела еще одно исследование, чтобы узнать, как они адаптировались ко взрослой жизни.

Младенцы, чья эмоциональная связь со своими матерями в восемнадцать лет была сильно нарушена, выросли молодыми людьми с нестабильным чувством собственного «Я», склонностью к саморазрушению (включая чрезмерную трату денег, беспорядочные половые связи, злоупотребление спиртным и наркотиками, агрессивное вождение и обжорство), чрезмерной агрессии и суициду.

Карлен вместе с коллегами предполагали, что враждебное/навязчивое поведение со стороны матери станет наиболее важным фактором в развитии психической нестабильности у повзрослевших детей, однако на деле все оказалось иначе. Наиболее сильное и продолжительное влияние оказала эмоциональная отрешенность. Эмоциональная отдаленность и смена ролей (когда мать ожидает от ребенка, что он будет о ней заботиться) в особенности способствовали проявлению у молодых людей агрессивного поведения по отношению к себе и окружающим.

Диссоциация: когда знаешь и не знаешь одновременно

Особый интерес для Лайонс-Рут представляло явление диссоциации, когда человек чувствовал себя потерянным, раздавленным, брошенным и изолированным от мира и воспринимал себя нелюбимым, пустым, беспомощным, безнадежным и угнетенным. Она обнаружила «поразительную и неожиданную» связь между пренебрежением и неспособностью подстроиться со стороны матери в течение первых двух лет жизни и симптомами диссоциации в юношестве. Лайонс-Рут заключила, что дети, у которых не сложилось здоровой связи со своей матерью, подвержены повышенному риску оказаться неспособными в юношеском возрасте адекватно воспринимать себя и свое окружение (36).

Дети, воспитываемые в здоровых отношениях, учатся выражать не только свои фрустрации и печали, но также и свое зарождающееся «Я» – свои интересы, предпочтения и цели. Получение сочувственного отклика защищает детей (и взрослых) от чрезмерного тревожного возбуждения. Когда же взрослый игнорирует их потребности либо возмущается самим их существованием, то они привыкают к отчужденности и отторжению. Они справляются с этим как могут, блокируя материнскую враждебность или пренебрежение, и ведут себя так, словно это не имеет значения, однако их тело чаще всего остается в состоянии повышенной бдительности, готовое отразить удары или принять лишения и отторжение. При диссоциации человек одновременно знает и не знает о происходящем с ним (37).

Боулби писал: «Те чувства, которые не могут быть выражены по отношению к матери/другому, не могут быть идентифицированы в самом себе» (38). Когда тебе невыносимо знать то, что ты знаешь, или чувствовать то, что ты чувствуешь, то единственным спасением является отрицание и диссоциация (39).

Пожалуй, самым губительным долгосрочным последствием подобной защитной реакции является то, что человек перестает чувствовать себя настоящим. Когда ты не чувствуешь себя, для тебя уже ничего не важно, из-за чего ты больше не можешь защитить себя от опасности.

Либо же, стремясь почувствовать хоть что-то, человек прибегает к крайним мерам – например, режет себя лезвиями или затевает драку с незнакомцами. Мы видели подобные состояния у детей в Детской клинике и наблюдаем в настоящий момент у детей и взрослых, обращающихся в наш Центр травмы.