Тело угрозы

Минич, не замеченный никем из них, смотрел им вслед с другого борта, полускрытый рубкой. Он поднялся сейчас наверх случайно, просто потому, что уже терпения не хватало – бродить внизу по отсекам, где он никого не интересовал и его тоже – ничто, или – того хуже – валяться в койке, ожидая, когда же настанет в конце концов решающий для планеты – и для него самого в первую очередь – миг: ударит или пронесет. Сейчас он знал об этом не больше любого другого, а за последние недели привык уже к тому, что узнает о главном раньше и больше, чем все остальные люди на Земле; это как бы поднимало его над ними, ставило на один уровень с первыми людьми этого мира – и вот этого высокого ощущения у него больше не осталось. Он поднялся, чтобы хоть посмотреть в ту часть мира, где должен был находиться виновник страхов. И вместо этого стал свидетелем неожиданной сценки и совершенно растерялся от увиденного.

Не то чтобы он не ожидал чего-то в этом роде. Он понимал, что у них с Зиной все развалилось – так же беспричинно, похоже, как и началось. Но он уже отвык от одиночества. И теперь надо было заново привыкать к нему.

Впрочем, рецепт этого процесса, способ его запуска и мягкого в него вхождения был знаком давно и во всей полноте.

Здесь, на корабле, препятствий для этого не имелось. Никому нет больше до него дела; ну и ему – ни до кого. Пусть Зинка раздвигает ноги перед кем хочет… а, да вообще не надо об этом!

Минич выждал еще немного для уверенности – что, спустившись, не налетит на новых счастливцев. Машинально посмотрел на небо; где-то далеко гасли последние искры чего-то там. К черту. Чужие проблемы. У него самого теперь вообще не осталось никаких проблем.

Спускаясь по трапу, он даже насвистывал что-то веселое – сам не зная что. Сейчас – в кают-компанию. В бар. Набрать побольше, чтобы можно было долго не высовываться, никого не видеть. И с криком “Ура!” в атаку – вперед!

Через некоторое время жителям Земли выпало полюбоваться необычайно интенсивным, прекрасным звездным дождем; очень непродолжительным только – к сожалению, или, скорее, наоборот, к счастью. Это означало, что основная масса осколков, в которые превратилось тело А, бывшее Тело Угрозы, промчалась в стороне. Правда, потом недосчитались двух спутников, но это – дело поправимое. Зато те, кто во время этого дождя наблюдал Луну – в другом полушарии, конечно, – могли, если повезет, увидеть, как вздымались и медленно оседали во множестве пылевые фонтанчики: видимо, основной поток обломков прошел ближе к ночному светилу, чем к Земле. И слава Богу, что так.

Никто никогда не узнает, почему расстыковаться обоим кораблям не удалось. Почему этот маневр не был предварительно отрепетирован еще до начала движения. Вряд ли можно поверить, что командир “Урагана” не был знаком со старым правилом: прежде чем войти куда-нибудь, подумай, как будешь оттуда выходить. Предположительно – все-таки деформация стыковочного узла сыграла свою роль: сощелкнуться удалось, а разойтись – не получилось.

По какой-то причине на Землю не поступило никакого сообщения с корабля в эти последние минуты и секунды его существования. Наверное, у экипажа просто не осталось на это времени. Возможно, они, поняв, что корабль обречен, пытались спастись в пространстве, надев скафандры, – но и на это у них скорее всего не хватало минут и секунд. Да и успей кто-нибудь из них выброситься – последовавший взрыв ракет и кораблей, ударив шихся об осколок Б, вряд ли пощадил кого-нибудь. Вспышка была замечена “Хабблом”, и одновременно связисты на Земле констатировали исчезновение несущей частоты постоянно включенного передатчика “Урагана”.

. Что касается самого, тела Б, то расчеты относительно него оказались, в общем, верными; новая трасса уводила его все дальше от опасного направления. И ракетно-ядерной армаде удалось, ни на что не отвлекаясь, продолжить движение к цели, а затем и успешно завершить его.

Здоров. Совершенно здоров!

Не гора с плеч свалилась, а целая планета. Счастливых переживаний хватило часа на два.

А дальше пошло то, чего и следовало ожидать.

Здоровый человек – в особенности если этим человеком был Кудлатый – не мог находиться в бездействии более нескольких минут. До сей поры действие было: процесс выздоровления. Со всеми его травками, гимнастиками, молитвами и всем прочим, что доктор прописал. С тщательным уходом за надеждой: это предмет такой, что требует постоянной подкормки, иначе желтеют листики и сохнут корешки. Одним словом, дел было навалом – и очень серьезных.

И вдруг они кончились. Надежда расцвела, имя цветку было – Уверенность. А обязательным спутником уверенности у него всегда было стремление к активности. К действию. Он был как велосипед, который не падает, только пока едет, пока крутятся колеса, и чем быстрее – тем он устойчивее.

Произойди это у него дома – он сейчас бы собрал уже весь свой штаб и накручивал, настраивал, подгонял бы их – дело нашлось бы. И, возможно, почувствовал бы себя не только здоровым, но и счастливым. Тем более что и мальчик Дюша был бы там поблизости – и…