Тело в Немой реке

Дорога частично была залита водой. Иногда поездка напоминала форсирование реки, когда вода доходила до оси колеса. Кое-где поток воды разбил асфальт, и ручейки пересекали дорогу, вливаясь в переполненные канавы. С каждой стороны дороги на месте бывших полей плескались озера. Кое-где по колено в воде ждал спасения скот, а куры сидели на деревьях, словно размышляя, что же делать дальше.

Литтлджон поговорил с Кромвелем, который надеялся прибыть в Тайлекот около полудня, и оставил ему инструкции. Речной трамвай опоздал почти на полчаса, и Литтлджон почти сразу уснул и проснулся на полдороге к Шеффилду. Ярко светило солнца, от дождя не было и следа. Он пообедал в ресторане. В Шеффилде суперинтендант был как раз вовремя, чтобы сесть на местный поезд. Бэзильден был небольшим промышленным городом на йоркширской стороне Пеннинских гор.

В Бэзильдене он был единственным, сошедшим с поезда. Было четыре часа, и солнце ярко светило. Было тепло и сухо, несмотря на конец октября. У билетного контролера в лацкане пиджака была роза. Именно его Литтлджон и спросил дорогу.

— Тисдейл? Имеете в виду художественный магазин? Идите по дороге до кольцевой развязки в центре. Там поверните направо. Это будет Хай-стрит — основная торговая улица. Магазин сразу за церковью слева. Вы его не пропу́стите. Название написано на окне.

Надвигались сумерки, солнце было цвета темной меди. Это добавляло нотку меланхолии захудалой улице с магазинами, ведущей к центру города. Вдалеке виднелась гряда невысоких пеннинских холмов.

Литтлджон шел пешком. Бакалеи, мясные магазины, ювелирные, торгующие бижутерией вместо настоящих украшений, кондитерские и табачные лавки. Все выглядели так, словно находятся на грани выживания. Вероятно, Джеймс Тисдейл до своей ярмарочной карьеры вел примерно похожую жизнь. Суперинтендант последовал совету билетного контролера и повернул на перекрестке направо. Он был на месте. Большая витрина и дверь в магазин справа от нее. Все нуждалось в свежей краске. Витрина была неряшливо украшена старыми картинами, репродукциями и гравюрами. Нижняя часть витрины была забита коробками красок, пачками кнопок, кистями из верблюжьей шерсти всех форм и размеров, упаковками пластилина, переплетной кожей. Все выглядело так, словно его не трогали годами. Над окном располагалась большая вывеска: выцветшие позолоченные буквы на темном фоне извещали: «Джеймс Тисдейл. Декоративно-прикладное искусство, фотограф». За стеклянной дверью магазина к темному фону были прикреплены кнопками многочисленные фотографии. Это были студийные портреты мужчин, женщин и детей, сделанные, судя по стилю одежды, много лет назад. Некоторые из них были неправильно обработаны и почти выцвели. Марта Гомм говорила, что Джеймс Лейн не достиг больших успехов в фотографии. Литтлджон вошел. Где-то в глубине дома зазвенел колокольчик. Звон прекратился только когда суперинтендант закрыл дверь. Некоторое время он просто стоял в магазине. Казалось, что находившиеся в задних комнатах оправились от удивления, что пришел покупатель, и теперь набирались смелости выйти к нему. Сам магазин был завален репродукциями в рамках, на прилавке были разложены альбомы с образцами рождественских открыток. Выставленные в витрине образцы закрывали большую часть света, и интерьер магазина было достаточно трудно рассмотреть. Внезапно дверь в заднюю комнату открылась, и оттуда появилась пухлая девушка лет двадцати пяти. Она, должно быть, мыла волосы, поскольку голова была украшена тюрбаном из полотенца. Литтлджон с трудом мог разглядеть только силуэт, но потом девушка включила лампочку, и сразу стала видна вся запущенность магазина.

Девушка была светловолосой с голубыми глазами, среднего телосложения и довольно плотной. Выглядела она слегка не в своей тарелке.

— Прошу прощения. Я мыла голову.

Девушка была не накрашена, но с хорошим цветом лица. Вид у нее был ленивый, словно большинство вещей в жизни доставляло ей слишком много хлопот. Она заняла место за прилавком и спросила:

— Чем я могу вам помочь?

— Могу я видеть миссис Тисдейл?

Из задней комнаты послышался голос:

— Кто там Барбара?

Миссис Тисдейл появилась в дверях с красными от слез глазами. Она кусала губы, чтобы предотвратить новый срыв, а в руке держала скомканный носовой платок.

— Моя фамилия Литтлджон, мадам. Суперинтендант Литтлджон. Могу я поговорить с вами наедине?

— Это по поводу моего мужа?

Ее голос дрожал. Литтлджон кивнул. Она мотнула головой, предлагая пройти в жилые помещения. Барбара пробежала вперед и убрала с коврика возле камина большое ведро. Литтлджон так и не узнал, что в нем было. Естественно, не в нем же она мыла голову.

Миссис Тисдейл было лет пятьдесят пять или около того. Седеющие светлые волосы, вытянутое лицо, самодовольные рот и подбородок, пухлое телосложение. Одета она была в черное шелковое платье, явно пребывая в трауре, но в тапочках, которыми шаркала, словно ей лень было поднимать ноги. Волосы были небрежно собраны в пучок на затылке.