Телохранитель ее величества: Противостояние

Не обращать внимания? Это нелегко. Потому, что то, что происходит со мной и сорок четвертым взводом, какой-то острый язычок в корпусе охарактеризовал точным словом «противостояние». Все здесь понимают, что добром это не кончится, что останется только один из нас — или я, или они. Третьего не дано, слишком далеко все зашло. И в своем противостоянии я один-одинешенек, на всех фронтах. Мои девочки помогают в этом точно так же, как и на полигоне — никак. Я один, вновь один перед всем миром, и конца-края этому нет. Видно, такая у меня судьба.

* * *

Парой недель ранее

Лицо горело. Было стыдно, но я не мог ответить даже сам себе, почему. Что такого произошло? Мужчина переспал с женщиной — дело до безобразия банальное, и плевать, что ее старший ребенок не намного младше его самого. С точки зрения физиологии он мужчина, а перед физиологией все едины. Ну и что, что начальница? Подумаешь! Сколько людей спят с начальниками? Причем не только женщины с начальниками-мужчинами, но и мужчины с начальницами-женщинами. Миллионы! И то, что здесь полувоенная организация ничего не меняет. А что все узнали? Простите, о нас с Катариной узнали практически сразу, и пары месяцев не прошло, хотя и она контактами не злоупотребляла, и шифровались мы будь здоров. В таком маленьком коллективе это неизбежность: достаточно или ее, или моему поведению отклониться от нормы, а оно не может не отклониться, все всё поймут. Ну, будут пересуды, намеки, улыбки вслед… Но какая к демонам разница? Что намеки, что проверенная информация в лоб, итог один: я буду и дальше спать с Мишель, и все будут об этом знать. Так чего мне стесняться? Чего переживать?

Но взять себя в руки не мог. Меня трясло от кислых и ядовитых улыбок в свой адрес. Пытался отвлечься, отвернуться, но раз за разом оказывался в исходном состоянии. Потому, что отреагировать на такую новость, хоть взглядом, хоть жестом, хоть улыбкой, своим долгом считали ВСЕ.

Девчонки ничего не спрашивали, не задавали глупых вопросов, за что я был им отдельно благодарен, и, видя мое состояние, защищали, как могли. Они отгородили меня от всего света, и так и вели в столовую, окружив со всех сторон, никого близко не подпуская. Наверное, благодаря их действиям я не сорвался — это дало мне необходимый минимум времени, чтобы хоть как-то прийти в себя.

Очнулся я сидящим за столиком, в окружении все тех же девчонок, азартно ковыряющий вилкой в тарелке. Девчонки щебетали о своем, о девичьем, не касаясь скользких тем, создавая информационную завесу — ведь именно моя персона была центром внимания всей столовой.

Почувствовав себя лучше, принялся исподтишка разглядывать окружающих, кто как себя ведет, кто как в мою сторону смотрит. И пришел к выводу, что не все так страшно. Да, эта новость — сенсация, но как любая сенсация, быстро разойдется, сойдет на «нет». Корпус выгодно отличается от той же армии тем, что в нем фактически узаконены «горизонтальные связи», межличностные отношения между сослуживцами, и все привыкли к такому положению вещей. Вопрос, кому с кем спать, здесь личное дело каждого. Это взбодрило.

Да, взгляды. Но в основном только взгляды и разговоры в узких кругах. Все вернется на круги своя, ибо с глобальной точки зрения изменилось мало что. Я и так слыл принцем, особой королевской крови, что ставило меня выше всех присутствующих. Плюс все понимали, что готовят меня для непростых дел. И «горизонтальная связь» с главой сего заведения — именно горизонтальная, ибо в перспективе мы будем работать на одном уровне, в одной команде, я не вечно буду в положении подчиненного.

Я уже почти успокоился, когда, наконец, это произошло. Это оказалась моя не так давно знакомая мулатка, причем отношения у нас носили характер натянутой тетивы.

— Привет!

Ввиду того, что девчонки заняли все места за столиком, расположившись максимально широко, и никого не пускали, она встала напротив, прислонив зад к соседнему столу. И посмотрела со смесью удивления, восхищения и иронии.

— Привет, — поднял я голову, интонацией давая понять, что не настроен разговаривать.

— Поздравлять не буду, это личное дело каждого… — залилась она, я же непроизвольно сжал кулаки, — Но у меня… Да и не только меня, — она оглядела притихших девочек за соседними столиками, — возник один вопрос. Почему только старухи? Вокруг же столько молодых! Красивых, сексуальных! Все сами готовы на тебя вешаться! А ты?

Я продолжал держать маску непробиваемости, хотя это снижало пространство для маневра. А с женщинами нельзя только защищаться — заклюют. Однако, что говорить, не знал.

Выручила Кассандра, красиво рассмеявшись:

— Марта, милая, ты что, такая тупая, да?

Зал вокруг замер. Я тоже. Девчонки меня защищали, причем не пассивно, отсекая, а впервые активно, вмешиваясь в разговор.

— Ты что, такая дура, что не замечаешь очевидных вещей? — продолжила итальянка. — Да посмотри ты на себя! Что, ну что, скажи, с тебя можно взять?

Оценивающее молчание.