Телохранитель Цесаревны (СИ)

И при этом улыбался, чёрт усатый. Ох, как же мне хотелось призвать «Длань», чтобы та ударила по его ухмыляющейся роже. Но нельзя, блин! Это на родине я ещё могу похулиганить и качать права без серьёзных для себя последствий. А тут, в чужой стране, нужно соблюдать определённые правила приличия.

Уже второй час вёлся допрос меня родимого. Следователь жандармерии задавал одни и те же вопросы, старался менять формулировки, пытался подловить меня на неоднозначных ответах и всё в таком духе. Всё же правоохранительные органы работают абсолютно одинаково в каждой стране. Если следователю надо посадить человека, то он найдёт причину. И уж тем более он посадит того, на кого у него есть заказ сверху.

В любой другой ситуации можно было ожидать куда большего давления, угроз и, возможно, даже попыток нанести мне физические увечья. Это я уже не говорю про то, что сам допрос проводился бы в менее комфортных условиях, а на моих руках были бы кандалы не дающие использовать магию. Но следователю приходилось вести себя максимально вежливо. Причина, по которой ему приходилось так поступать, находилась в соседнем помещении.

Цесаревич лично пришёл мне на выручку и прибыл одновременно с людьми и посольства на место происшествия. За пару минут до этого к жандармам успело прийти подкрепление и вооружённые люди требовали от меня сдаться и дать себя арестовать. Хорошо хоть я успел отправить невест под охраной Геннадия к себе в усадьбу. Они порывались остаться, но я им приказал уходить.

Так что именно появление важной особы и дипломатов не дало ситуации обернуться настоящим побоищем. Причём повезло именно жандармам, они даже вздохнули от облегчения. Ещё бы, куда им даже при помощи двух Воинов и одного Гвардейца тягаться с Архимагом?

В итоге арестовать меня не смогли, но от беседы со следователем для того, чтобы выяснить все обстоятельства произошедшего, не удалось. Жандармы вели себя максимально корректно, прокатился я до их управления в максимальном комфорте и до сих пор мне боялись предъявить какие-то обвинения. Лишь этот усатый хрыч пытался подловить меня на ответах.

Бернал, кстати, успел ускользнуть, паразит мелкий. И сейчас юрист российского посольства требовал от жандармов чтобы те вызвали его на допрос, чтобы тот не только дал показания, но и для организации очной ставки со мной. Правоохранители мялись, говорили мол пострадавшему в больнице оказывают медицинскую помощь. А юрист не унимался.

Цесаревич с несколькими Гвардейцами сейчас и сидел в соседней комнате, так что я не переживал по поводу того, что со мной что-то произойдёт. Жандармы сами умело загнали себя в западню и сейчас просто тянули время давая начальству время на то, чтобы придумать план как из этой самой западни выбираться.

— У меня есть свидетельские показания, что именно вы первым применили магию, — заявил следователь и вытащил из папки один из листов бумаги на котором было что-то написано. — Вы вызвали призрачную руку и атаковали юного господина Бернала.

Стоило мужчине замолчать как появилась та самая призрачная рука и хорошенько так ударила в одну из стен оставив на той глубокие трещины. Следователь от неожиданности подскочил и чуть выбежал из допросной, но ему всё же хватило выдержки.

— Если бы я ударил этого сосунка этой рукой, то вы бы его до сих пор от асфальта отскребали, — зло произнёс я. — Так что засуньте себе эти свидетельские показания куда подальше.

Да, я злился и начал делать крайне опрометчивые вещи. Но у меня уже просто терпения не хватает! Достали! Они испоганили мне прекрасный день, который я собирался провести с любимыми девушками! Так что либо эти черти меня отпускают, либо…

Но прежде чем очухался следователь дверь в допросную неожиданно открылась и внутрь зашёл Виктор Романов. Видать моя выходка привлекла внимание. За спиной мужчины был один из дежурных, который пытался остановить императорскую особу:

— Господин, не положено…

— Молчать! Что тут происходит? — Спросил Цесаревич. Причём обращался он не к следователю, а ко мне.

— Да вот, Виктор Петрович, пытаются морально сломать задавая одни и те же вопросы по девятому кругу. Причём иногда крайне каверзные вопросы задают. А ещё следователь тут козырял лжесвидетельством о том, что я первым применил магию для нападения на того молокососа.

— Понятно. Всё, собирайся, мы уходим.

— Постойте, но также нельзя! — Тут же возмутился следователь. — Мы ещё не выяснили…

— Мы два часа тут уже торчим, всё можно было выяснить давным-давно! Где этот Пьер Бернал? Почему его до сих пор не вызвали на допрос?

— Мы разбираемся с этим…

— Вот и разбирайтесь! А коль вы до сих пор не предъявили Александру обвинений, то мы уходим. Пошли, мне твои красавицы уже телефон оборвали.

С большим удовольствием я встал со стула и направился к выходу. Проходя мимо следователя, улыбнулся тому самой наглой улыбкой в своей жизни. Мужчина надулся не хуже жабы какой-нибудь, но ничего не сказал и не сделал. Ничего, потерпит. Пускай вовсе спасибо скажет, что эта улыбочка всё, что я могу с ним сделать. По крайней мере, пока могу сделать.