Телохранители тройного назначения

— Хей. — Я медленно подхожу к нему. — Ты в порядке?

Он отрывисто кивает.

— Можно мне посидеть с тобой?

Ещё один кивок. Я опускаюсь рядом с ним, поджимая под себя ноги. Он опускает голову, не встречаясь со мной взглядом. Я кладу руку ему на колено, и через мгновение он берет её, переплетая наши пальцы.

— Истерика? — предполагаю я.

Он кивает.

— Почему? Что-то случилось? — Я массажирую большим пальцем его ладонь. — Ты кажешься напряженным.

Он издает смешок.

— Не напряженным. Нервным. — Он смотрит на меня искоса. Океанский бриз обдувает нас, взъерошивая его густые черные кудри. — Я очень сильно люблю тебя.

На моем лице расплывается улыбка.

— Я тоже люблю тебя.

Он тяжело сглатывает.

— Очень сильно, — повторяет он.

— И… из-за этого ты нервничаешь? Говорила ли я тебе, что ты самый эмоционально страдающий человек, которого я когда-либо встречала?

— Да, — говорит он. — Я просто… — Он смотрит вниз на наши сплетенные руки. — Не хочу всё испортить.

— Что испортить?

Он колеблется, затем показывает мне предмет в другой руке. Мой рот раскрывается от шока. Это коробочка для кольца, обтянутая черным бархатом. Пока я наблюдаю, он открывает её большим пальцем, показывая серебряное кольцо со вставкой из белого, блестящего на солнце, камня квадратной формы.

Оно прекрасное. Совершенно потрясающее. Я сглатываю.

— Мэтт…

— Парни убьют меня за то, что дарю его сейчас, — бормочет он. — Мы договорились, что сделаем это вместе.

Я пристально смотрю на него.

— Мы?

— Все трое. Мы хотели сделать предложение все вместе. — Он хмурится, потирая большим пальцем петлю коробочки. — Но, конечно, я, блять, всё испортил.

Я изучаю его лицо. Он всё ещё выглядит нерешительным, как будто не уверен, что действительно хочет подарить мне кольцо.

— Что это? — шепчу я.

— Что?

— Есть что-то, что удерживает тебя от того, чтобы подарить его мне. — Я сворачиваюсь калачиком у его бока. — Я действительно его хочу, — говорю я ему. — Так что, пожалуйста, поторопись объясниться.

Он смеется, но звук выходит пустым.

— Я просто… — слова замирают у него на губах. Проходит несколько мучительных секунд, пока он явно пытается подобрать слова.

— Это из-за флэшбека? — раздумываю я. — Он был настолько ужасен?

Его плечи опускаются.

— Худший за последнее время. Честно говоря, я не мог понять, что происходит.

Я утыкаюсь подбородком в изгиб его шеи, мое сердце болит за него.

Если есть что-то, что я узнала о ПТСР Мэтта, так это то, что флэшбеки не заканчиваются, как только он выбирается из них. Они имеют долгий эффект. Даже при том, что он пытается это скрывать, каждый из них пугает его до чертиков. Обычно он бывает немного странным, вспыльчивым и неуверенным в себе до конца дня. Однако я обнаружила, что объятия творят чудеса, помогая ему чувствовать себя лучше, поэтому я забираюсь к нему на колени, устраиваясь между его ног.

— Мне жаль.

Он хмыкает, его сильные руки обвиваются вокруг моей талии.

— Понятия не имею почему, — бормочет он мне в волосы. — Он взялся из ниоткуда.

— Ты из-за этого расстроился? — Я провожу пальцами по его загорелым предплечьям, слегка царапая его кожу ногтями.

— Я потратил всё это чертово время, пытаясь разобраться со своим дерьмом. Я думал, что был готов. — Он смотрит вниз, на кольцо в своей руке.

— Готов к чему?

— К тебе. Я не хочу, чтобы ты привязывала себя к мужчине, который будит тебя криками каждую вторую ночь, — разочарованный рокот сотрясает его грудь. — Как, черт возьми, я могу просить тебя посвятить мне остаток своей жизни, создать со мной семью, однажды завести со мной детей, когда я даже не могу контролировать свой собственный чертов мозг? — Он делает глубокий вдох, качая головой. — Я не могу просить тебя об этом. Это совершенно несправедливо.

— Ты закончил? — спрашиваю я. Он бросает на меня свирепый взгляд. Я вздыхаю. — Мэтт, я не хочу унижать твои эмоции или что-то в этом роде. Но солдат, отказывающий себе в отношениях из-за ПТСР, это, типа, чересчур.

Он фыркает.

— Да?

— Да. Типа, если бы я увидела это в сценарии, я бы выбросила его в мусорку. Это клише. И даже не очень хорошее. Оно всегда раздражает зрителей.

— Почему?

— Потому что оно глупое. Болван. — Я поворачиваюсь у него на коленях, так что мы оказываемся лицом к лицу. — Моя любовь к тебе не зависит от того, что тебе «становится лучше». Никогда не зависела. Я не хотела, чтобы ты ходил к психотерапевту ради меня, недоумок. Я хотела, чтобы ты сделал это ради себя. — Я поднимаю руку и провожу пальцами по его заросшей щетиной щеке. — Потому что я хочу, чтобы ты был счастлив. Ты заслуживаешь счастья. Ты заслуживаешь любви. И, — я прижимаюсь губами к его шее, чувствуя, как под кожей бьется его пульс, — ты заслуживаешь очень горячую, талантливую и умную жену. Так что, пожалуйста, дай мне кольцо.

Он делает глубокий вдох, позволяя словам вырваться наружу:

— Ты уверена, что хочешь меня?

— Иисусе, Мэтт. Да. Навсегда.

Последний слог ещё не слетел с моих губ, а он уже притянул меня к себе для поцелуя. Я вздыхаю, тая под ним, когда он прижимает меня к себе, его горячий язык кружится против моего.